Сибирские огни, 1974, №9

главные герои повести — не какие-то слу­ чайные встречные, а люди, работающие бок о бок на одном предприятии. 0,н — мастер литейного цеха, она возглавляет бригаду грузчиц в этом же цехе. Тем самым автор сразу ограждает свою героиню от возмож­ ных упреков в легкомыслии. Нюра познако­ милась с Олегом на работе, стала встречать­ ся с ним и полюбила. Полюбила, хотя Олег был много старше ее и уже был однажды женат, о чем Нюру сразу проинформирова­ ли ее подруги по бригаде. «Похоже, не тот сапог ты выбрала,— го­ ворит Нюре пожилая работница Кар- пушина. — Не по себе... Ребенок у него, а это скользкое дело... Ох, не то дело, Павловна...» До самозабвения, до са­ мопожертвования полюбила: «Олег, я без конца думаю о тебе, вспоминаю и плачу. Я боюсь за это свое счастье, боюсь, что од­ нажды проснусь и я буду не я, и у меня ни­ чего не окажется... Я, наверное, что-то сде­ лала не так в ту нашу первую ночь на озе­ ре в палатке возле рыбацкой деревушки. Но у тебя были такие глаза и такое лицо, уви­ дав которое, надо отдавать все, что у тебя есть... .И нет у меня ни сожаления, ни печа­ ли, что так случилось». Столь сильное чувство рождает естествен­ ное читательское любопытство: ну, а что со­ бой представляет сам «предмет любви»? В отличие от В. Сапожникова, Зоя Прокопь­ ева не слишком щедра в описании чисто мужских достоинств героя-совратителя. Она лишь вскользь замечает однажды, что Олег был высокий и широкоплечий и влюблен­ ной в него Нюре казался «молодым богом», — вот, собственно, и все данные о внешно­ сти героя. Стало быть, весь секрет его оба­ яния во внутреннем облике? 3. Прокопьева действительно пытается нарисовать много­ гранный образ, показывая Кураева в раз­ ных сферах, в разных обстоятельствах, во взаимоотношениях с самыми различными людьми. Фигура получается и в самом деле весьма любопытная, потому что Олег в каждой главе перевоплощается буквально до неузнаваемости. С Нюрой он обращает­ ся почти как восточный хан с наложницей: «— Не знаю, как там будет у нас дальше, бабуся, но пока ничего, славно...», «—Шеве­ лись, шевелись, на работу опоздаем! — по­ дошел и шлепнул ее по заду...». Разговаривая с бывшей женой, он, наобо­ рот, достаточно учтив, потому как знает си­ лу возможного отпора: «— Ты, ты...— зады­ хаясь и округляя темные глаза, закричала Августа. —Ты — ничтожество! Никогда не приходи ко мне, никогда. Я тебя ненавижу вместе со всеми твоими девками... Ты эгоист, хлыщ. Немедленно уходи. Уходи-и! Как я тебя ненавижу! Почему ты сидишь? Замелькали гневные руки, и разлетелись крашеные волосы. — Не кричи! — морщась, попросил Олег, все так же глядя на ковер.— И хоть дома оставь свою профессиональную властность. Ты никогда не была женщиной. Ты как ми­ лиционер...» С начальством Олег почтителен и выло- щенно вежлив, что не мешает ему, однако, строить мелкие козни за спиной начальника 11. Сибирские огни № 9. цеха Пегова. А если еще прибавить его вы­ сокомерное отношение к рабочим, жадность к деньгам и беспринципность, станет яс­ ным: Олег, по замыслу автора, подлец са­ мой высокой пробы («Гениальный подонок», — аттестует Кураева его бывшая благовер­ ная). И вот этого «подонка» так беззаветно полюбила чистая, добрая, хорошая девуш­ ка. Не будем на сей раз высказывать сво­ его читательского негодования: как, мол, так можно! Во-первых, не в пример Саше Чер­ ных, герой 3. Прокопьевой, при всех его мерзких наклонностях, воспринимается как личность вполне реальная, а во-вторых,' это в общем не такая уж редкость, когда хо­ рошая женщина любит человека недостой­ ного. Достаточно вспомнить такие «стран­ ные пары», как Нина Заречная и Тригория, Лариса Огудалова и Паратов, Наташа Их- менева и Алеша Валковскйй... Но в искус­ стве, как известно, такие «парадоксы» но­ сят обычно драматический характер. Когда налицо противоречие между силой чувства и ничтожеством самого «предмета» стра­ сти, рождается глубокий нравственный конфликт, нередко приводящий к тра­ гедии. Свою повесть 3 . Прокопьева также ведет к развязке драматической: Олег в конце концов подло обманывает Нюру, сбежав к бывшей жене. Однако настоящего драмати­ ческого эффекта ни развязка эта, ни сама повесть не-производят, потому что противо­ речие между глубиной чувства ее и ни­ зостью поведении его создается автором ис­ кусственно, согласно замыслу. В повести, как было уже отмечено, есть множество эпизоде®, фиксирующих разные неблаговид­ ные делишки Кураева, и, читая эти эпизоды, ясно видишь, куда клонит автор, какую цель он преследует... Однако, да простят нам низкое сравнение, верша суд над сво­ им героем, писатель должен быть не только следователем, выясняющим обстоятельства и улики, но и адвокатом, который умеет эти факты объяснить, который может где-то даже взять под защиту героя-подлеца, глу­ боко вскрыв побудительные причины, внут­ ренние мотивы его поступков. 3. Прокопьева берет на себя, к сожалению, лишь роль сле­ дователя, ее интересуют факты, только фак­ ты... В итоге исследование характера героя подменяется списком его подлых деяний, «многогранность» на поверку оказывается голой информативностью. И это отсутствие внутренней логики и психологической пер­ воосновы в поступках главного героя сводят по существу на нет усилия автора придать истории любви Нюры Травушкиной налет трагедийности. Тщетной оказалась и попыт­ ка 3. Прокопьевой завершить повесть «на высокой ноте», придать заключительной сцене звучание символическое. Придя на очередное свидание к Олегу на берег озера, Нюра находит там лишь пепе­ лище костра. «Нюра стояла у холодного костра, у одинокой обгорелой рогуль­ ки, торчащей из земли, вторую, видимо, сби­ ли, стояла и слушала только запах прого­ ревшего костра, сильный запах сырых озол- ков. «Это женщина,— решила Нюра.— Его жена. Он уехал...»