Сибирские огни, 1974, №9

ное избиение ни в чем неповинного рабо­ чего, еще более гнусная попытка к изнаси­ лованию, кража водки из магазина, злост­ ное хулиганство (история с журавлем ). Это только зафиксированные случаи. Когда знакомишься с первым делом — избиением рабочего прямо в заводском цехе, — видишь отчетливо: логика поведения Шпенёва, как две капли воды, повторяется в истории с журавлем. Снова — тот ж е со­ участник преступления — Бурмистров. И оч­ ная ставка, на которой Шпенёв полностью отрицает свою вину, перекладывая ее на сообщника. А Бурмистров симулирует не­ вменяемость. Д ело затягивается. Дело путе­ шествует между прокуратурой, милицией, судом. Неожиданно два подростка, судимых по более жесткой статье, с которыми, вполне возможно, Шпенёв встречался в предвари­ тельном заключении, вину за избиение ра­ бочего берут на себя... Происходит такая ложная выручка, где действуют по -принци­ пу: нам терять нечего... Дело приостановле­ но. А в это время мать Шпенёва поджидает у проходной пострадавшего рабочего, пред­ лагает ему 250 рублей. Рабочему делают тре­ панацию черепа, у него трое детей, матери­ альные трудности, из-за травмы его пере­ водят на более легкую работу. И долго еще на заводе говорят, как два чужих верзилы избивали прямо в цехе под плакатом «Удар­ ники коммунистического труда» одного из этих самых ударников, тихого, скром­ ного рабочего, который, кстати, денег не взял... В данном случае безнаказанность, кото­ рую на время почувствовали преступники,— результат плохой работы следственного от­ деления городского отдела внутренних дел. Недаром прокурор позднее, когда началось следствие «о журавле», вернул и это старое дело .на доследование. Другое преступление, переполошившее всю улицу (трое во главе со Шпенёвым пы­ тались напасть на прикованную к постели пожилую женщину) закончилось тем, что мать Шпенёва на этот раз уладила конф­ ликт с помощью денег, и больная женщина, которая вскоре уехала из города, отказа­ лась подавать заявление. Вот как крепло чувство безнаказанности великовозрастного сынка мамаши Шленё- вой. Дело о краже водки начинается тоже с фамилии Шпенёва: «...его встретил Шпенёв, пригласил к Сапоговым, вместе с братьями Сапоговыми и их матерью распили три бу­ тылки вермута... Вместе со Шпенёвым хо­ дил к магазину, где Трошин разбил окно и взял водку»... Вот и еще одна жертва Шпенёва — Тро­ шин. И этот начал показания с того, что си­ мулировал невменяемость. Дело опять за ­ тягивалось. А Шпенёв, который ходил к ма­ газину всю ночь, а точнее водил к нему Тро­ шина, .непосредственный организатор и вдо­ хновитель кражи, оказался на этот раз... в свидетелях. Улица опять рассудила по-свое­ му: «Он никогда сам ничего -не делает, всё — другие. Вот и журавля он не трогал,, он только ел его»... Итак, с одной стороны, глухой ропот со­ седей, смелых, как правило, за плотно при­ крытыми дверями, с другой — разнуздан­ ное, состоящее из мелких и крупных преступ­ лений, существование тунеядца, пьяницы. Можно упрекнуть соседей в трусости, в пас­ сивности, горячо призвать к борьбе с пре­ ступностью. Но как конкретно представить себе эту борьбу? Рабочего, которого избили' ни за что, уже дважды после того случая подстерегали в ночной темноте: один раз ударили, другой раз припугнули — словом, своего рода профилактика преступного ми­ ра. У него дети, семья. Он отступился... Другое дело, почему в этой борьбе он оказался один, почему не почувствовал за своей спиной коллектива целого завода, где добросовестно проработал много лет? Тем более, что избит-то он был за то, что успел отнести домой получку, от которой хулига­ нам хотелось урвать на водку. Разве то, что жестоко избили рабочего в цехе, где и стены, и станки были в крови, не ЧП в жиз­ ни коллектива? А то, что на территорию за ­ вода давно и беспрепятственно проникали разные проходимцы через забор? А то, что в день получки в заводской столовой торго­ вали пивом? А где пиво, там и более креп­ кие напитки. Странно, что с этими безобра­ зиями смирились на заводе. Неоперативность работников милиции, не­ умелое следствие, слабая профилактическая работа с населением — вот истоки разнуз­ данности, а позднее и безнаказанности не только тех преступников, о которых идет здесь речь. Шпенёву и его сообщникам, как говорится, на руку и позиция соседей, живу­ щих по принципу: «Моя хата с краю»... Трудный участок у инспектора Максимо­ ва — городская окраина, деревянные домиш­ ки, а у инспектора нет транспорта, и сам он живет совсем в другом конце города. Бывает на «своих» улицах только в часы работы. Велико ли в такой обстановке его влияние на подопечных? Полковник Депутатов, начальник город­ ского отдела милиции, с удовольствием го­ ворит, как в последние годы изменились ус­ ловия работы милиции, а с ними и люди: появилась оперативная техника, лучше ста­ ли условия работы, выше оплата, многие учатся; охотно соглашается, что требования к работникам милиции, которые постоянно перегружены, возросли и будут повышаться, но как-то на фоне этих солидных государст­ венных размышлений забывается конкрет­ ный участковый инспектор Максимов с его конкретными заботами о десятках ражных и, на первый взгляд, мелких вещей, без ко­ торых участковому работать невмоготу. Вспоминаю его печальный рассказ о так называемой профилактической работе с ту­ неядцем Шпенёвым. Участковый инспектор — худенький, невысокий лейтенант с при­ ветливым лицом — ровесник своего трудно­ воспитуемого подопечного. — Захож у к Шпенёвым часто, все рабо­ тать его заставляю ,— рассказывает он. И вдруг горячо, взволнованно: — Слишком мало у нас строгости по от­ ношению к таким людям. Что я могу? Толь­ ко через четыре месяца подать на него ра-