Сибирские огни, 1974, №9

на низеньких ножках и подвинул гостям. Запах свежей, душистой, при­ перченной баранины разнесся по аилу. Пока Камылды доставал из самодельного шкафа трехлитровую пузатую банку с аракой, Кымыс отнесла кусочек получше больной, оде­ лила девочек, затем торжественно приняла банку из рук Камылды, на­ лила араки в 'большую пиалу, отпила и, дополняв, подала Камылды. Но он затряс головой: — Зачем мне, сперва пусть попробуют гости. Держи, Монкуш. Монкуш поднял пиалу с аракой и повернулся к хозяевам. — Тарынчак и Камылды! Поздравляю вас с сыном! Пусть ваш очаг никогда не погаснет, пусть варится на нем жирная пища, пусть будет у вас полный аил детей — да продолжится род алтайцев! — запрокинув голову, он опустошил пиалу, а Кымыс почему-то не казалось уже смеш­ ным, что голос его и сейчас напоминал голос и манеру Аба, а было ей даже как-то тревожно. Долго еще угощались в аиле Кертешева. Когда солнце начало кло­ ниться к западным гребням гор, Кымыс поднялась: — Мне пора. Поправляйтесь, Тарынчак, будьте счастливы. Тарынчак зашевелилась, быстро-быстро заговорила, а глаза ее на­ полнились слезами: — Прости меня, дурочку, Кымыс, милая, не сердись на меня, что я... Ничего, Тарынчак. главное, все обошлось, выздоравливайте и не думайте ни о чем. Давайте я положу к вам Анчи, хотите? — Да, да, спасибо... А то заночуй у нас, а? Как мы рады будем... Но Кымыс все жр торопилась к Яманай. — А жаль,— ухмылялся хозяин,— это ты все, Монкуш! Пусть бы дед Аба заговорил чирьяки, жалко тебе, что ли? — И подмигнул ему: — Гляди, полный загон баранов, выбирай любого и справляй себе свадь- бу. Требуется совсем немного: согласие жениха и невесты. — А в чем дело, я же согласен! — вскочил на ноги охмелевший Монкуш. Кымыс кинула тяжелую косу с груди на спину, чуть не хлестнув Монкуша, и решительно направилась к двери. — До свиданья, якши болзын, мир дому сему! — попрощался той же минуткой Монкуш и бросился за Кымыс. — А молочка-то не попил, браток! — затрясся от смеха Камылды. — Прошла изжога! — захохотал и Монкуш. Кымыс направила коня в горы, ничуть не заботясь о том, что Мон­ куш ехал за нею след в след. Солнце быстро садилось в распадке гор, сумрак и сырость уже охватывали Кымыс, а она даже не понукала ло­ шадь и не оглядывалась. При людях Монкуш всегда ерепенился, ино- гда это становилось какой-то забавной игрой, но она не помнила, чтобы он вел себя с нею так же один на один. Впрочем, они остались вдвоем в горах впервые. К тому же, он крепко выпил. Кто его знает, что придет ему в голову. Она слышада четкий звук подков его лошади и только крепче сжи­ мала чумбур. , И когда в открывшейся долине показались загоны и огонек фона­ ря бродивший в темноте, ей почудилось, что, кроме шума и скрипа кед­ рача, она уже ничего не слышит. Тогда она остановила коня и прислу­ шалась. Но стучало только ее сердце. «Что это,— подумала она,— неу­ жели просто так проводил? Скажите, какой кавалер!» Кымыс расхохоталась. Напряжение, видно, все же держало ее и теперь отпустило, и ей действительно было очень смешно, и смех ее зве­ нел над поляной, словно деревья трясли хрустальными колокольчи­ ками.