Сибирские огни, 1974, №9

Князев поймал себя на том, что слишком часто поглядывает в их сто­ рону, переключил внимание на ближайших соседей, вскоре опять гля­ нул туда и встретился взглядом с Пташнюком. — Андрюха! — Сидевший напротив Переверцев наклонился к не­ му через стол.— Твой прораб здесь. — Ну и что? Если ему захочется со мной выпить, я зла не таю. — Смотри... Он во хмелю дурной. Банкет шел своим чередом. Нарастал разноголосый гомон з а ­ столья, в разных концах возникали песни, курцы уже отложили вилки и пускали дым в потолок, а про женщин вскоре забыли, что их празд­ ник, и они сами об этом тоже как-то забыли, перед ними был сейчас обычный стол, который надо потом будет убирать: сгребать объедки, составлять тарелки, рюмки, мыть все это, протирать полотенцем, раз­ носить посуду по домам... — Александрович,— говорила Лариса чужим, непослушным голо­ сом,— а почему вы мне не целуете руки? Володя, почему ты мне не целуешь руки? Спирт с шампанским — ой-ей-ей! Александрович, это на вашей совести... Как вы говорите? «Северное сияние»? Это что-то новое... Как тот студент на экзамене: «Росглаввин» — знаю, «Молд- вин» — знаю, «Дагвин» — знаю, а Дарвин — не пил, извините... Нет, серьезно. Я в этом смысле темный человек. Тэмна людына. Коньяк и шампанское — «Огни Москвы», водка и томатный сок — «Кровавая Мэри». Это мы проходили. Водка и пиво — «ерш», знаю по литератур­ ным источникам... Вы сегодня оба галантны, как никогда. Но все рав­ но, никто из вас не умеет руку целовать. Ну разве так целуют? Так в губы целуют, дурачок... Отстань, Володька! Целоваться ты не умеешь и никогда не научишься... Руку целуют неслышно, не руку, а воздух возле руки... В губы? Ну что ж, вас бы я поучила... Вот отправляйте скорее Володю на весновку... Володя, веди себя прилично! И в это время Князев услышал сзади, прямо над затылком, знако­ мый, чуть вкрадчивый голос: «Здорово, Александрович!» Он обернул­ ся и увидел Жарыгина со стаканом в руке, и хотя в стакане плеска­ лась водка, подумал, что Жарыгину было бы очень сподручно сейчас тюкнуть этим тяжелым граненым стаканом его по темечку. Он раз­ вернулся на скамейке и глянул Жарыгину в лицо, прямо в пьяную ухмылку. — Здравствуй.— И добавил: — Что скажешь? — Как не поздороваться с бывшим начальником... Часто я о тебе вспоминал, ой, часто. Как выпью, так и вспоминаю. — Надо же,— сказал Князев.— И я вспоминаю. Как гляну на план горных выработок, так и вспоминаю. Он сказал это спокойно, не подвинулся, не предложил Жарыгину присесть рядом, и лицо того начало наливаться тяжелой, темной кровью. — А я вот только по пьянке вспоминаю. Я всегда свои обиды по пьянке вспоминаю... И обидчиков... — Какие обиды? — И тут Князев заметил, что сидящие поблизо­ сти притихли и следят за их разговором. Лариса встала, кокетливо улыбнулась Жарыгину: — Извините! — и тронула Князева за руку: — Андрей Александрович, мое любимое танго. Они обошли Жарыгина и вступили в тягучий, медленный танец. — Кто это? — спросила Лариса.— Мне казалось, еще немного — и он вас ударит. Я как-то сразу отрезвела даже... — Вы -не любите смотреть, как дерутся? — Если посторонние — люблю. — А если из-за вас? — Из-за меня еще никто не дрался.