Сибирские огни, 1974, №9

— Он здесь? — быстро спросил Матусевич. Князев начал подробно объяснять, что Лобанов сейчас пребывает на Курейке в горном отряде, а в апреле поедет на весновку под началом одного недоучившегося молодого специалиста... — Ну, об этом у нас еще будет время поговорить, а сейчас давайте двигать. Где ваш багаж? — А вот он.— Матусевич кивнул на чемоданы. — Милые вы мои! — только и сказал Князев и облегченно засме­ ялся, ибо все стало на свои места: к нему приехали два молодых идио- тика в полузимних пальтишках и городской обувке, и он должен о них позаботиться. — Ну, пошли,— сказал он и взялся за чемоданы, не обращая вни­ мания на протесты Матусевича.— Ты предложи руку молодой жене. Они спустились с крыльца, а тут как раз в сторону поселка бежала порожняя лошадка. Сели в притрушенные сеном розвальни, Матусевич укутал Ларисе ноги сеном и что-то негромко сказал ей, а она, прикры­ вая варежкой нос, молча глядела мимо обындевевшего лошадиного крупа вперед, на выплывающий из тумана порядок черных, утонувших в снегу изб. Возница подбросил их почти до самого дома, дальше шли через дворы — мимо сарайчиков, заледеневших бугров помоек, мимо доща­ тых уборных. Князев с чемоданами шагал впереди и думал, как бы з а ­ держать гостей на минуту в кухне. Лариса семенила за ним, короткие сапожки ее, подбитые искусственным мехом, снизу сделались как ка ­ менные, и стучали как каменные, колени онемели, застыли пальцы в тонких варежках; ей было все равно, куда идти, лишь бы скорей оказаться в тепле. Матусевич шел сзади, глядел на помойки и уборные глазами Ларисы, видел ее съежившуюся спину и страдал вдвойне. Пришли, наконец. Князев отпер висячий замок, пропустил гостей вперед и сразу же, шутливо подталкивая Матусевича в спину, оттеснил их к вешалке, загородил проход чемоданами, извинился, метнулся в комнату, молниеносно прибрал постель и вышел довольный. — Прошу! — сказал он.— Только раздеваться пока не стоит, по­ жалуй... Лариса непонимающе взглянула на него, перевела взгляд в угол с бочкой, на ковш, в котором вспучился лед, и низко опустила голову. — Лисенок, милый! — Матусевич кинулся к ней, затормошил.— Ну что ты? Ну, пожалуйста! Ну не надо! — Ноги... не чувствую совсем... и руки... Князев подставил ей табурет, стянул варежки, начал оттирать по­ красневшие пальцы, а Матусевич, став на колени, дергал замки на сапогах, стащил один, другой, тер холодные, словно безжизненные ступни, дышал на них. Князев снял свою меховую куртку, бросил Мату- севичу: «На, укутай ноги!» — вытащил из-за печки дрова, стал щепать лучину. Через минуту в топке затрещало, пахнуло дымком. — Сейчас разгорится. Ну, отошли маленько? Лариса терла под курткой колени. Матусевич виновато топтался рядом. — Спасибо. Кажется, отходят,— Она попыталась улыбнуться,— Боюсь, что мои сапожки здесь непригодны. — Лисенок, завтра же...— начал Матусевич, но Князев нахлобу­ чил ему шапку на нос. — Нет тебе оправданий. Нормальные люди в таких случаях дают телеграмму. — Он хотел, но я не разрешила. Беспокоить вас... — Хо, беспокоить! Сейчас градусов тридцать пять, а вполне могло быть и сорок пять, и пятьдесят. Самое на то время, крещенские морозы.