Сибирские огни, 1974, №9

и сон. А на камералке все как-то не получалось по режиму, слишком много соблазнов обрушивалось после поля — то танцы-шманцы, то ве­ селая компания, то кино интересное. Каждый понедельник собирался на­ чать новую жизнь, да так и не начал. Оставалось лишь скептически по­ смеиваться над усилиями других. А сегодня Высотин был еще и не в духе. — Егор, не слышу ответа. Или с тобой уже по-иностранному надо? Ай лав йю. Хэндэ хох. Аллегро модерато. — Добряк, добряк,— не поднимая головы, ответил Фишман, чтоб Высотин отвязался.— Был либералом и останется. Высотин рванул струны: — Сожитель Юра! Вы слышали? Сожитель Егор назвал нашего Александровича либералом! — Перестань паясничать,— с досадой сказал Фишман.— Я ничего подобного не говорил. — Сожитель Юра! Будьте свидетелем. — Йето... йето... К-кончай. — Я еще не начал. Итак, Егор отказывается от своих слов. Правиль­ но делаешь, Егор. Одно из двух: или ты не знаешь, что такое либерал, или ты не знаешь, что такое Князев. Так сказать, не успел еще узнать. Что такое либерал, мы сейчас выясним. Высотин отложил гитару и потянулся к полочке над кроватью, где стояли книги. — Вот словарь иностранных слов. Ищем на букву «л». «Либерал — сторонник либерализма». Смотрим, что такое либерализм. Вот, огла­ шаю: «Половинчатость, беспринципность, примиренчество, попуститель­ ство, отсутствие бдительности, мягкотелость». Очень подробно. И знай, Егор, что не одно из этих определений к Андрею Александровичу Князе­ ву, нашему начальнику, не подходит. У нашего Александровича все на­ оборот. Высотин поставил словарь на место и снова взял гитару. — Как там поется в одноименной опере: Я храбр, я смел, стчра.х-аха я-a не энаю-у, В се бо-ятся меня, все тре-пещет кругом... Фишман захлопнул свой журнал и, не поворачиваясь к Высотину, сказал: — Мало того, что ты мне мешаешь, так еще и пошляк. Ничего свя­ того. У человека неприятности, а ты... — Йето... йето... шебаршишь, как шут гороховый,— вполне серьезно добавил Сонюшкин.— Обормот. — Вы, догматики! — закричал Высотин.— Ваше благородство и гуманизм знаете чем отдают? Верноподданичеством! Не здесь надо вы­ сокие чувства проявлять, не здесь! . — Ага. Здесь очень удобно фигу в кармане показывать. — Ты на меня намекаешь? — Если ты считаешь это намеком, то на тебя. Высотин внезапно успокоился и лег, положил гитару на живот, по­ глаживая деку. — Бог с тобой, золотая рыбка,— сказал он,— Думай, как хочешь. — Нет уж, давай разберемся,— Фишман вместе со стулом повер­ нулся к нему.— В данном случае то, что ты считаешь благородством и гуманизмом, есть простая порядочность. Та самая, которая не позволяет говорить за спиной гадости. А то, что ты называешь верноподданичест­ вом... Юра, ты Александровича уважаешь? — Ну йето... йето... Ясное дело. — Я тоже,— неторопливо продолжал Фишман. Ход мыслей его всег-