Сибирские огни, 1974, №8

Тарасович Егловский, 103-х лет. Детей, родственников всяких у него бы­ ло немало, однако он предпочитал жить в своей лачуге один-одинешенек. Человек столь преклонного возраста не мог не быть мудрецом. Главная мудрость этого маленького высохшего старичка с удивительно выразительными глазами сводилась к проповеди труда — ежечасного, неустанного. «Лентяй, лентяй! — безапелляционно говорил он о знако­ мом старике из колхоза «Таугаурчен»,— он на сорок лет моложе меня, а уже на пенсию собирается! Да ты погляди на него — старик стари­ ком. А все почему? Не работал как следует, такие рано дряхлеют... Ду­ маешь, наверное, зачем я здесь живу один, превращаясь в настоящего духа тундры? Да затем, чтобы эти родственники мне работать не меша­ ли, не хватали то и дело под руки... Грех на иждивении жить, если еще сам работать можешь. А я могу! Охочусь по мере сил. Для всякой мело­ чи, вроде куропаток или горностаев, или зайцев, я и сейчас еще гроза, да какая! Я так думаю: где-нибудь в Америке или Германии живут свои престарелые старики, а есть ли от них польза людям? Я как поработаю хорошо, добуду шкурку, в день удачной охоты ликую, что этим амери­ канским и немецким старикам нос утер, говорю им: «Работать надо, за работой и о старости забываешь...» Кстати, людей столь преклонного возраста в якутском краю уви­ деть не редкость. Я уверен, что и они могли бы повторить о себе то же: «За работой о старости забываешь...». Ни с какими американскими стариками я и мысленно не соревну­ юсь, тем не менее написал и выпустил на родном языке девять стихо­ творных сборников. Последние из них — «Гордый человек» и «Новый день». Сейчас работаю над десятой книгой. А всего на русском и якут­ ском языках, включая детские сборники, рассказы и очерки, поэмы, я выпустил около 30 книг. В 1972 году мне была присуждена премия Рос­ сийской республики в области литературы имени А. М. Горького. Но работа моя — не только книги. В четвертый раз подряд якут­ ские литераторы выбирают меня руководителем нашего писательского Союза. Это доверие товарищей я стараюсь употребить для доброго — ратую за новые публикации якутской классики, народного олонхо, за то, чтобы лучшее из созданного нашим народом переводилось на другие языки, становясь духовным богатством всех людей. Сколько есть сил, со­ действую творческому единению якутской литературы с национальными литературами нашего социалистического содружества и прежде всего с литературой русской. Стараюсь поддерживать, практически помогать молодым, еще неизвестным литераторам: редактирую их книжки, пишу о них, пекусь о приеме наиболее способных в Союз писателей. Я — де­ путат Верховного Совета ЯкАССР нескольких созывов. Коммунисты Яку­ тии послали меня делегатом на исторический XXIV съезд Коммунисти­ ческой партии Советского Союза,— это было, пожалуй, одно из самых памятных событий моей жизни. Дело не просто в той чести, которой я удостоился; я говорю о п а м я т н о м еще и потому, что именно там, под сводами Кремлевского Дворца съездов, было столько передумано о самом насущном для всего, чем живу: о том, что «с высоты Кремля» действительно явственней ви­ дится будущее, о несокрушимо упрямой жизненной линии, которую геро­ ически ведет сквозь годы, десятилетия наша Ленинская Партия, об исключительном значении искусства, литературы в народном быте, в го­ сударственных свершениях — съезд подтвердил это еще раз... Думал я о себе, сыне мытахского батрака, за спиной которого невообразимые дали. Бедный, вымирающий в прошлом якутский народ прошагал в со­ ветское время такой путь, где дни равняются годам, а людское счастье обретает удивительную реальность. А ведь раньше реально было тольдо горе, только голод, только смерть.