Сибирские огни, 1974, №8

В свободное от занятий время я бродил по тайге с ружьем, расстав­ лял силки на боровую дичь, настораживал сохсо (■капканы) на зайцев. Часто брал на охоту ребятишек, своих учеников. И всегда поражался их любознательности и смекалистости. Многие мои стихи возникли как раз во время таких походов по тайге. Человек, которому посчастливилось наблюдать танец стерхов — бе­ лых журавлей, никогда не забудет красоту их перекликающихся голо­ сов, это характерное «кы-ы, кы-ы, кы-ы...», ритм их плавного величаво­ го танца. Якутская народная песня о благородных птицах, которых якуты с древности считали священными, построена на подражании имен­ но этим звукам, этой ритмике танца. Природа так часто дарит поэта и смешным, и трагическим, и поучи­ тельным. В школьном музее Эльгяйа мне показали рога двух сохатых, на­ мертво переплетенные,— какая драма стоит за этим экспонатом! А в якутской тундре я однажды до слез нахохотался над гусаком, который своим широким красным клювом катил перед собой яйцо, время от вре­ мени воровато озираясь по сторонам. Дело в том, что яйцо было краде­ ное. Метров сто прока Iил его таким образом воришка — до гнезда, где восседала его величественная супруга. Завершил операцию — и разра­ зился таким радостным громогласным гоготом. Оказывается, у гусей стремление умножить свое потомство столь велико, что они не останав­ ливаются перед воровством. Там их целая колония, гнездо к гнезду, и горе какой-нибудь зазевавшейся будущей мамаше! Однажды вокруг од­ ной гусыни увидел выводок, который состоял из всевозможных гусиных пород,- был там гусенок-гуменник, и гусенок-казарка, и маленький гусь-пискун... Когда я пишу свои детские стихи о северной природе, я представ­ ляю себе то ребят из каких-нибудь теплых стран, из больших городов, которые никогда воочию не видели, как прыгают на солнечном склоне голенастые оленята или как вышивает свой трехпалый узор на снегу белая куропатка; или вспоминаю кого-либо из своих маленьких друзей- северян. Есть у меня цикл стихов об удачливом охотнике и его умной собаке. Называется цикл «Искатель счастья». Когда я его писал, перед моими глазами так и стоял знаменитый в нашем Мытахском наслеге охотник Савва Павлов, или, по-местному, Дыырац Сааба. Правда, в Москве он никогда не бывал, это уже я сам своей авторской фантазией туда его свозил. Бывая у рыбаков на берегах Ледовитого океана, на Трофимовских песках у Булуна, я много времени уделял детям тамошних рыбаков и охотников. Это были замечательные ребята — бойкие, решительные, не похожие на иных сегодняшних неженок,— они делили с отцами все труд­ ности жизни в суровой полярной тундре. Был там парнишка, который однажды столкнулся с белой медведицей, она вела за собой медвежат. Встреча опасная, но зверь не тронул мальца, словно подтвердив быту­ ющее на Севере поверье, что медведица с медвежатами не трогает толь­ ко смельчаков. Я об этом парне написал стихи «Мой смелый друг». У героев моих сатирических стихов для детей тоже были свои прото­ типы: скажем, для героя поэмы «Утуян» очень сгодился один лентяй, с которым я был в соседях, когда жил в Чурапинакском районе. Это был лежебока невиданный, вся жизнь для него сосредоточилась вокруг его кровати — на расстоянии вытянутой руки. О всевозможных злоключени­ ях лодыря я постарался написать как можно веселей и «едучей» — уж очень противным мне показался этот «прототип». Сатирические и юмористические стихи для ребят составили книгу которую я назвал «Собрание мунхалов» (мунхал — значит нерадивый’