Сибирские огни, 1974, №8

скажет в своем ■краю: «Кюн!». И якут, живущий на краю света, у Ледо­ витого океана, говорит солнцу: «Кюн». Не чудо ли! Потом мне пришлось побывать в Турции, встречаться с сородичами Назыма Хикмета,— он не был похож на «типичного» турка, высокий, статный, с чуть серебрящимися усами и удивительно синими глазами на белом лице. И все-таки он был настоящим турком, сыном своей земли до мозга костей! Поэтическим семинаром у нас на курсах руководили старейшие рус­ ские поэты Вера Инбер и Илья Сельвинский. Каждый из них был по- своему замечателен. Сельвинский требовал от нас сочности, выразитель­ ности, «броскости», художественного образа, такого, который бы доносил до читателя всю силу твоей убежденности, твоего неповторимо самобыт­ ного видения. Сам он был педагогом веселым, находчивым на слово, исключительно темпераментным. Милая Вера Инбер учила нас точности, «шлифовке» стиха — много говорила об эпитете, метафоре, «комариной тонкости» в передаче душевного чувства. Курсам я обязан знакомством с талантливейшей поэтессой,— зна­ комство это оставило глубокий след у меня в душе, в моей творческой судьбе. Я говорю о Веронике Тушновой — обаятельной женщине и боль­ шом художнике, так рано ушедшей из жизни. Она перевела многие сти­ хи в появившихся в те годы на русском языке моих книгах —«Зори сту­ деного края», «Счастье орла», «Письма по пороше» и «Таежный жаво­ ронок». Не часто приходилось мне встречать переводчиков, подобных Веро­ нике Тушновой,-—она отличалась исключительно уважительным отноше­ нием к оригиналу, внимательно изучала все его детали, стараясь вник­ нуть в суть стихотворения, в национальные истоки его образности, сама строжайше сверяла якутский текст и подстрочник. Часто я слышал от нее: «У автора и переводчика должны быть родственные души, иначе ничего не получится». Моя совместная работа с нею над стихами, долгие разговоры о поэзии, о таинстве художественного перевода, дружба, окрепшая за годы,— все это дало мне так много! Перечитывая сейчас переводы стихов, сделанные Вероникой Тушновой, я не перестаю дивить­ ся, как точно она могла передать дух оригинала, сохранить авторскую интонацию, воплотить якутское в прекрасном русском стихе. Две книжки из названных — «Таежный жаворонок» и «Письма по пороше» — дет­ ские. Они вышли в издательстве «Детская литература», первая наполо­ вину переведена Вероникой Тушновой, вторая — целиком. Ко всему то­ му доброму, что сделала эта русская поэтесса для меня, следует доба­ вить ее пристальное внимание именно к моим детским стихам. Внима­ ние, которое вольно или невольно оживило во мне, еще больше укрепило интерес и душевную тягу, заставило еще серьезней относиться к этому прекрасному и такому непростому, нелегкому «жанру» — к поэзии для наших ребят. Начиная с 1934 года работал я учителем периодически и в ликбезе, и в детских и взрослых школах, по окончании педагогического института был послан преподавать язык и литературу в среднюю школу в Берди- гястяхе. Задумываясь о своем прошлом, я порой чувствую, будто всю жизнь только и работал школьным учителем. В Бердигястяхе я и написал свои первые стихи для детей, составив­ шие позже книжку «Письма по пороше». Это стихи о родном крае, о су­ ровой, но такой красочной его природе, о мудром и трудолюбивом якутском народе, об охотниках и каюрах, отличающихся бесподобной смелостью и сноровкой, о жизни зверья и птиц.