Сибирские огни, 1974, №8

У меня — дела да служба (Тоже служба и у нас!), Да еще с хворобой дружба Завязалась про запас. То и радости, что летом, Городской оставив шум, Ранним встреченный рассветом, Я приехал вдруг в Уржум. У отцовского родного Дома, льнущего к реке, Постоял я молча снова, Чемодан держа в руке. Дрозд над домом покружился, Над крыльцом на липу сел. Покосился дом, подбился. Накренился, поосел. Никого родных в нем нету. Сколько лет, как стал чужим. Но стою, гляжу на это,— Над трубою вьется дым. Вьется, стелется над домом. Полыхает свет в окне... И пошел я по знакомым, И пошел я по родне. Посидел с сестрою рядом И со всей семьей ее. Жизнь, командуя парадом. Не всегда сорит награды. Украшенья да наряды,— Все ж исправно их житье. Побывал у Ильинишны. Было лестно мне внимать. Как она за чаем с вишней Мне хвалила нашу мать. И, конечно (Как ты, знаю. Догадался), В полдень тот Завернул я в избу с краю, Где Матвеевич живет. До бесед и встреч охотник. Над застольем он сидел. Постарел бывалый плотник. Постарел и поседел. Борода его — мочалой • Стала сивою из чалой.