Сибирские огни, 1974, №8

зывающих, .грозящих... Несколько скупых жестов, властный поворот головы, испыту­ ющий взгляд из-под полуопущенных век ри­ суют человека бесконечно усталого, но ум ­ ного и сильного. Если Лоренцо — борец с вековой враждой, то герцог — давний ее свидетель, мудрый, обремененный годами и тяжестью власти старец. Интересной стала и обычно «голубая» роль Париса. Парис — В. Рябов благороден, его вариации поставлены в строгой класси­ ческой манере, это образец рыцарского д о­ стоинства и .галантности, самый изысканный кавалер на балу. «Не человек, а картинка», — говорит о нем кормилица. «Воспитан, во­ площение всех достоинств, мечта и сан»,—- хвалит его синьор Капулетти. Но и это чинное 'Воплощение всех достоинств в конце балета становится искренне любящим юно­ шей, потрясенным утратой невесты, горько оплакивающим ее смерть. «Картинка» тоже становится человеком. Касаткина и Василёв стремятся как м ож ­ но точнее охарактеризовать каж дую , даж е эпизодическую, фигуру, не говоря уже о главных персонажах трагедии. Именно по­ этому так укрепилась, расширилась, вырос­ ла в своем значении по сравнению с други­ ми спектаклями роль Лоренцо (Г. Е расек). Действенная активность Лоренцо привела к тому, что партия стала танцевальной. Его фигура в развевающихся белых одеж дах похожа на мягко парящую птицу, его танец становится «молением о мире». Он видит гибельность нелепой враж ды и ищет путей' к ее преодолению. В сцене первой схватки Лоренцо появляется раньш е герцога и пы та­ ется остановить дерущихся. Это он вручает Ромео монашеский клобук, чтобы он мог проникнуть в до,м Капулетти под м аскарад­ ной личиной монаха, скрыв лицо капюшо­ ном сутаны. Он словно благословляет и зд а­ ли первое свидание влюбленных, а в глу­ бине сцены в это время медленно, торж ест­ венно проходит процессия монахов с за ж ­ женными свечами в руках. Это придает встрече Ромео и Дж ульетты особую зн а­ чительность — «святая ночь». Лоренцо ви­ дит в ней возможность прекращ ения давних междоусобиц. Танец Лоренцо — это прежде всего танец рук, словно окрыленных длинными р у к ав а ­ ми белой сутаны. Как было верно написано в одной из рецензий, «именно руки, предо­ стерегающе поднятые во время уличных ср а­ жений, оказываются руками, положившими конец гибельной распре». Точно так же постановщики пытаются конкретно и точно обосновать все поступки героев, все повороты действия. Розалина, за которой ревниво следит Ромео, входит в дом Капулетти. И он хочет попасть на бал в этот враждебный дом, чтобы увидеться с нею. На празднике он ищ ет. Розалину, а встречает Джульетту... И эта встреча пере­ рож дает Ромео, меняет ход его судьбы, а вместе с этим и ход всего спектакля — от­ сю да, только с этого момента, начинает зву­ чать его романтическая тема. Постановщики не случайно находят пу­ стячный, д аж е смешной повод для первого столкновения сторонников Монтеккн и К а ­ пулетти — во вр аж д е двух семейств нет смысла, просто застарелая привычка, своего рода обычай, инерция косности, борьба пу­ стого самолюбия, мещанской спеси и чван­ ства. К ровавое у р о д с т в о б ы т а . Зло не в.натуре людей, а в укладе жизни, в ж елез­ ной клетке предрассудков, нелепых условно­ стей. Эта мысль проходит через весь спек­ такль, -в котором нет «черных» и «светлых», носителей добра и зла, «передового» и «от­ мирающего», а есть живые люди, по-своему добрые, любящие, ж аж дущ ие счастья, но при­ выкшие жить в рам ках этого быта, подчи­ няться привычным, неписаным законам , ве­ рить, что надо враж довать с теми, с кем враж довали их отцы, хотя реальных причин для вражды , наверное, уж е и нет. Вот почему К асаткина И Василёв д ел а­ ют семейство К апулетти таким обаятель­ ным, патриархально уютным — здесь все привязаны друг к другу, а Дж ульетта — прелестное балованное дитя, любимица от­ ца, матери, брата, кормилицы. В первый р а з мы видим Дж ульетту... спя­ щей. Свернувшись калачиком, она сладко спит, и ей очень не хочется просыпаться, вставать, она отталкивает тормош ащую ее кормилицу, отмахивается от нее, потягива­ ется и никак не может раскры ть слипающие­ ся глаза. Распущенные волосы падаю т, за ­ стилают лицо. Дж ульетта Л . Гер.шуиовой в алом коротеньком платьице совсем дитя, сонное, чуточку капризное. Она трет кулач­ ками глаза, запуты вается в своих длинных волосах и, недовольно надув хитро улы ба­ ющиеся губы, снова валится в постель. Свое пробуждение она превращ ает в игру, в з а ­ баву, в лукавый розыгрыш няни. Только по­ явление матери заставляет ее окончательно «восстать ото сна». В синьоре Капулетти нет обычной для этой роли чопорной, ледяной надменности. В исполнении Т. Капустиной и Л . П о ш л и ­ ной она очень молода, еще недавно была такой ж е, к ак Д ж ул ьетта. Она любит дочь, «друж на» с ней, они «подруги». Заботливо, доверительно и нежно она учит дочь празд­ ничному этикету и церемониалу, обучает ее глубоким реверансам, показы вает, как надо склады вать руки, к ак держ ать голову. Дж ульетта все повторяет охотно и послуш ­ но, их .пластические реплики синхронны. Д у ­ эт матери и дочери согрет искренним теплом и нежностью . Так ж е нежны с Дж ульеттой тож е молодой, бравый, еще «молодец мо­ лодцом» синьор К апулетти (В. Новиков) и брат Тнбальд (Н . Ж еребчиков). О тец Дж ульетты вовсе не грубый деспот, он будет настаивать на браке с Парисом не из-за сам одурства, а искренне ж ел ая ей счастья. К асаткина и Василёв не случайно вво­ д ят ,в эту мирную сцену Тибальда. В их по­ становке он совсем не злодей, «е абстракт­ ное воплощение «темных сил средневе­ ковья», не прирожденный убийца. Воинст­ венность Тибальда — от избытка ж изнен­ ных сил, от буйства молодости. Это по-сво­ ему добрый юноша, искренне привязанный к сестре, только излишне горячий, безрас­ судно вспыльчивый, а главное, бездумно принимающий законы окруж ающ его его ми-