Сибирские огни, 1974, №7

Между тем в Петровске Юшневским пришлось туго: на их, и без того небогатое, имение был наложен арест, поскольку хозяин имения подозревался в растрате, в присвоении имущества, принадлежащего самодержцу российскому. После каторги Александра Петровича посе­ лили под Иркутском в деревне Малая Разводная. Теперь над их домом плещется водохранилище Иркутской гидро­ электростанции. В дни моего детства три декабристских дома Юш- невских, братьев Борисовых и Артамона Муравьева были еще на месте, в них жили люди, мои приятели, потому что наш итеэровский четырех­ квартирный дом стоял почти что рядом, матери моих школьных това­ рищей любили цветы, и в створках окон дома Юшневских алела герань. А к Ангаре спускался огород — белым и лиловым цветом светились ; картофельные кусты... Будь я тогда повзрослее — уж я бы снял эти до­ ма, как говорится, и в фас и в профиль, и вы увидели бы их в книге сей­ час такими, какими видел их я в детстве. Увы! Сколько благих намере­ ний унесли вы, воды Ангары... Доктор Белоголовый, сын купца, отданный в учение Юшневскому, вспоминает: «Жена Юшневского, Мария Казимировна, была миловидная, тол­ стенькая старушка небольшого роста; в образование наше она не вме- | шивалась, но мы ее не особенно любили, потому что она строго заботи­ лась о наших манерах и легко раздражалась всякими нашими прома­ хами. Она была полька и ревностная католичка... Мы продолжали ез­ дить к Юшневскому и оставались у него с понедельника до субботы, и не могу наверное припомнить, но, кажется, в январе 1844 года нашим занятиям суждено было внезапно прерваться. Случилось, что в это вре­ мя умер в деревне Оек (верстах в 30 от Иркутска) поселенный там де* кабрист Вадковский; Юшневский отправился на похороны товарища и сам там скончался совершенно неожиданно для своих друзей; во вре­ мя заупокойной обедни, при выходе с Евангелием, он поклонился в зем­ лю, и когда стоявшие подле него товарищи, удивленные, что он долго не поднимается на ноги, решились тронуть его, то он уже был мертв...» Двенадцать лет засыпала письмами правительственные учрежде­ ния несчастная вдова с просьбой вернуться из Сибири. Ответ был один: вас ведь никто не неволил ехать за мужем, живите теперь как знаете. И только по общей амнистии Мария Казимировна вернулась в Россию. В записках декабриста барона А. Е. Розена есть эпизод о приезде жены его — Анны Васильевны, дочери первого директора Царскосель­ ского Лицея В. Ф. Малиновского, воспитателя Пушкина, Пущина, Кю­ хельбекера, Дельвига... «Наш отряд имел дневку в Ононском бору, небольшой деревне, где мы помещены были в юртах. На переходах я только обедом кормил j свой отряд (на барона возложены были провиантские заботы в походе. — М. С.), а после обеда отправлялся вперед для заготовления к следу- . ющему дню. В Ононском бору была дневка, я провел целый день с то­ варищами, стоял в одной палатке с братьями Бестужевыми и Торсоном; они, как бывшие моряки, приготовили себе и мне по матросской койке из парусины,.которую привешивали к четырем вбитым кольям, так что мы не лежали на земле. После обеда легли отдохнуть, но я не мог уснуть. Юрты наши были поставлены близ большой дороги, ведущей в лес, через мостик над ручьем. Услышав почтовый колокольчик и стук телеги по мостику, вы­ глянул из юрты и увидел даму в зеленом вуале. В мгновение накинул на себя сюртук и побежал навстречу. Н. А. Бестужев пустился за мною с моим галстуком, но не догнал; впереди пикет часовых бросился оста­ новить меня, но я пробежал стрелою; в нескольких десятках саженей от цепи часовых остановилась тройка, и с телеги я поднял и высадил