Сибирские огни, 1974, №7

Как я ни старался отвечать уклончиво и осторожно, но не мог не выразить, что желали лучшего порядка в управлении, освобождения крестьян и проч. Государь снова начал расспрашивать: — Были вы 12 декабря у Оболенского? Говорите правду, прави­ тельству все известно. — Был. — Что там говорили? — Говорили о злоупотреблениях, о том, что надо пресечь зло. — Что еще? — Больше ничего. — Если вы знали, что есть такое общество,— отчего вы не донесли? — Как было доносить, тем более, что многого я не знал, во многом не принимал участия-, все лето был в отсутствии, ездил за ремонтом, на­ конец, тяжело, нечестно доносить на товарищей. На эти слова государь страшно вспылил: — Вы не имеете понятия о чести,— крикнул он так грозно, что я невольно вздрогнул: — знаете ли вы, что заслуживаете? — Смерть, государь. — Вы думаете, что вас расстреляют, что вы будете интересны, нет — я вас в крепости сгною». Тщательно скрываемая всеми участниками тайного общества мысль о цареубийстве открылась. В числе других, знающих, что. в установле­ ниях общества допускалось убийство Александра I и уничтожение всей императорской семьи, был указан и Анненков. Его привезли из креп- ».тг в Петербург, в Генеральный Штаб. «Когда я входил по лестнице, меня поразила случайность, какие иногда бывают в жизни и пред которыми нельзя не остановиться: я очутил­ ся в том самом доме, где провел свое детство: меня ввели даже в ту са­ мую комнату, где я когда-то весело и беззаботно прыгал, а теперь си­ дел голодный, потому что меня целый день продержали без пищи... Тут я увидел одного из своих родственников, который ужаснулся только тем, что у меня выросла борода, и не нашел ничего более сказать мне. К счастию, я встретил тут Стремоухова, своего товарища по службе, и поспешил воспользоваться этим случаем, просил Стремоухова пови­ дать мою дорогую Полину и передать ей, что я жив. С тех пор, как мы расстались с нею в Москве, я не имел от нее известий, тоска по ней съедала меня, и я был уверен, что она не менее меня страдала от неиз­ вестности». Неизвестность... Иногда легче вынести самую жестокую правду, чем, не зная покоя, томиться в ожидании намека, слова, хоть каких-то сведений о любимом человеке, то надеяться на лучшее, то с замирани­ ем души ожидать худшего, ежедневно, ежечасно умирать за него и воскресать вместе с ним, непрестанно жить в тревоге и отчаянии. Так жила Полина. Брат Стремоухова, проживающий в Москве, рассказал ей некото­ рые подробности восстания, вскоре появился и тот, с кем встретился Иван Александрович в Генеральном Штабе. Их сведения были неуте­ шительны: Анненков — в крепости, нуждается во всем от белья до денег, с помощью которых хоть чуть-чуть можно облегчить существова­ ние. Стремоухов посетил и Анну Ивановну, рассказал ей, что сыну ее нужна помощь, но старуха, по традиции своей, заставила его более часа томиться в прихожей, затем вышла в окружении приживалок и сказа­ ла, что «вещи сына находятся в кавалергардских казармах и что там есть все, что ему нужно». Судьба покарала ее, она умерла в бедности, растранжирив несметные богатства свои, умерла, обворованная своими