Сибирские огни, 1974, №7

Комната, где она постоянно находилась, была вся обита малиновым штофом, посредине стояла кушетка под балдахином, от кушетки полу­ кругом с каждой стороны стояло по шесть ваз из великолепного белого мрамора самой тонкой работы, и в них -горели лампы. Эффект, произво­ димый всей этой обстановкой, был чрезвычайный. В этой комнате Анна Ивановна совершала свой туалет тоже необыкновенным способом: перед нею стояло 6 девушек, кроме той, которая ее причесывала; на всех 6 де­ вушках были надеты разные принадлежности туалета Анны Ивановны- она ничего не надевала без того, чтоб не было согрето предварительно животнои теплотой, для этого выбирались все красивые девушки от 16 до 20 лет... Она спала на кушетке, на которую расстилалось что-нибудь меховое, и покрывалась она каким-нибудь салопом или турецкою шалью; на ночь она не только не раздевалась, но совершала даже дру­ гой туалет, не менее парадный, как дневной, и с такими же церемония­ ми. Надевался обыкновенно белый пеньюар, вышитый или с кружевами на шелковом цветном чехле, потом пышный чепчик с бантами, затем шелковые чулки, непременно телесного цвета, и белые башмаки,’по тог­ дашней моде, с лентами, которые завязывались, а бантики тщательно расправлялись, как будто она ехала на какой-нибудь бал. В таком пыш­ ном туалете она прилегала на кушетку и никогда не оставалась одна На ночь в комнату Анны Ивановны вносились диваны, на которых по­ мещались дежурные; они должны были сидеть всю ночь и непременно говорить вполголоса; под их говор и шепот дремала причудница, а если только они умолкали, она точас же просыпалась». „ Должно быть, потому, что Полине пришлось вступить в нравствен­ ный и психологический поединок с Анной Ивановной, ей через многие годы удалось так точно все припомнить, нарисовать выразительный портрет несметно богатой московской барыни, оградившей себя от мира от его болей и радостей, заменившей подлинную жизнь выдуманной с причудами и театрализованными ритуалами. Ее богатства были столь велики, что она могла позволить себе и не такое: единственная дочь Ивана Варфоломеевича Якобия (в годы царствования Екатерины II был он наместником Сибири, иркутским губернатором и не брезговал ни взят­ ками, ни казнокрадством и, как говорится в «Иркутской летописи» Г1. И. Пежемского и В. А. Кротова, «пробыл на этом посте шесть лет, удален от должности и подвергнут ответственности»), Анна Ивановна унаследовала^ его деньги, горы серебряной и золотой посуды, сундуки с драгоценнейшими сибирскими мехами, китайским шелком. Богатство ее удвоилось после замужества. Будучи девицей весьма разборчивой, Анна Ивановна довольно поздно сочеталась браком — почти в сорок лет. Муж ее — отставной капитан — вскоре умер, оставив Анну Иванов­ ну наследницей своего состояния. Нежелание претерпевать даже самые малые огорчения дошло у этой барыни до того, что когда погиб на дуэ­ ли ее сын Григорий, ей решились сказать об этом только... через год! Айна Ивановна любила заезжать в магазины, где никогда н.е утруж­ дала себя длительными расчетами. Если ей нравилась ткайь — она по­ купала всю штуку, сколько бы метров в ней ни было: дабы у других дам высшего света не появилось платья из такого же материала Есте­ ственно, что модный магазин Демонси, где демонстрировались париж­ ские моды, не мог не привлекать ее внимания. И вполне возможно что изредка ее сопровождал Иван Александрович — во всяком случае в середине 1825 года француженка Полина Гебль, старшая продавщица магазина Демонси, была уже знакома с поручиком кавалергардского полка Иваном Александровичем Анненковым. Ему было двадцать той года, ей — двадцать пять. Он воспитывался дома, его преподавателя­ ми были француз Берже и швейцарец Дюбуа, затем Иван Александро­ вич слушал лекции в Московском университете, но, не закончив курса