Сибирские огни, 1974, №7

теля и повешенная на гвоздь истории. Издалека^ за тысячи верст, через границы и снега, рассмотрел писатель подлинный дух российского само­ державия, ужас крепостничества, героизм тех, кто 14 декабря 1825 года вышел на Сенатскую площадь. Среди них был и поручик кавалергард­ ского полка Иван Александрович Анненков. Вот что написано о нем в настольной книге Николая I, так называемом «Алфавите декабристов», составленном в 1827 году правителем дел Следственной комиссии Бо- ровковым: «Вступил в Северное Общество в 1824 году; ему открыта была цель оного — введение республиканского правления, а потом слышал о на­ мерении истребить императорскую фамилию. Пред 14-м декабря, буду­ чи у Оболенского, узнал, что хотели противиться присяге, но сам в том не участвовал и по принесении присяги на верность подданства все время находился при полку». Он был арестован через пять дней после восстания и тотчас же пос­ ле первого допроса отправлен в Выборгскую крепость, затем в ноябре 1826 года переведен в Петропавловскую. В марте двадцать шестого года ему исполнилось двадцать четыре- Его дальнейшая судьба на долгие годы была предрешена жестоко и бес­ поворотно: пятнадцать лет каторги и вечзое поселение в Сибири... Когда людей скапливается достаточно, создают группу. И вот мы входим за крепостные стены. В стороне остается монетный двор, где че­ канят звонкую вечную мелочь' и где изготовляют ордена, украшающие грудь героев. Я вошел в камеру и попросил друзей своих закрыть за мной дверь. Негромкий удар. Полутьма... НИКОЛАИ 1'— брату КОНСТАНТИНУ; «...Вот наконец доклад Следственной Комиссии и список лиц, пре-_ данных Верховному Суду. Хотя все дело вам достаточно знакомо, я ду­ маю, вы все же не без интереса прочтете заключение. Оно хорошо со­ ставлено, точно, но можно прибавить, по существу оно о т в р а т и т е л ь ­ но... Елагин Остров, 6-го июля 1826 года». «...Наш суд подвигается; сейчас виновные распределяются по степе­ ни их вины. Меня уверяют, что через восемь-десять дней кончат... Царское село, 23-го июня 1826 года». ...Я представил себе март двадцать шестого года. Ежедневные до­ просы; специально составленные, продуманные опросные листы, присы­ лаемые в камеру. Еще полгода до приговора: никто ничего не знает, не понимает — актерские перевоплощения царя всех сбили с толку. И все же растет ощущение смерти, петли, что все туже и туже затягивается на горле. День рождения. Сегодня ему двадцать четыре! Я пытаюсь предположить, о чем думал он, сидя на жесткой койке своей в этот день: о матери, не принявшей никаких мер для облегчения участи сына? О прошлой вольготной и суетной жизни? О холостяцких армейских пирушках? Облаках, плывущих над кронами? Да, облака, и шум ветра в вершинах деревьев, и женщина, положившая голову ему на колени, глядящая в небо и поющая милую, пахнущую детством, фран­ цузскую песенку...