Сибирские огни, 1974, №7

крепости выныривали из Невы любители южного загара, блаженно рас­ пластывались на прогретом граните, и безоблачный взор свой устремля­ ли на противоположный берег, на изумрудное здание Зимнего дворца, скользили взглядом по скульптурам, изнывающим на фронтоне его от непривычной для Северной Пальмиры погоды. Даже самое богатое воображение не смогло бы сейчас представить Неву взлохмаченной и черной, выталкивающей в залив смертельно-бе­ лые льдины и утлую лодчонку, пытающуюся пересечь ледоход, выныр­ нуть к стенам крепости — ночь, тьма, ветер... Но это было. И ночь, и пронзительный свист, и грохот, и жалкий всплеск весел... И потом путь через всю страну этой женщины, пытаю­ щейся преодолеть путь между дворцом и крепостью при разведенных мостах. Был и еще один эпизод, уже через много лет, но связанный с пре­ дыдущим. Его припомнил Александр Дюма: «Однажды царица уединил’ась в один из своих отдаленных будуа­ ров для чтения моего романа. Во время чтения отворилась дверь, и во­ шел император Николай I. Княгиня Трубецкая, исполнявшая роль чти­ цы, быстро спрятала книгу под подушку. Император приблизился и, остановившись против своей августейшей половины, задрожавшей при его появлении, спросил: — Вы читали? — Да, государь. — Хотите, я вам скажу, что вы читали? Императрица молчала. — Вы читали роман Дюма «Записки учителя фехтования». — Каким образом вы знаете это, государь? — Ну, вот! Об этом нетрудно догадаться. Это последний роман, который я запретил...» Великий выдумЩик и фантазер, Александр Дюма любил говаривать, что история для него — гвоздь, на который он вешает свою картину. Но история француженки Полины Гебль, ее удивительная судьба, полная драматических событий и перипетий, достойных пера романиста, никак не была связана с эпохой Людовиков и коварных кардиналов — Полина была современницей писателя. Однако громадные расстояния, отделяю­ щие бесконечную снежную Россию, Сибирь от Парижа, разве не отда­ ляли они события равносильно векам?! «Вопреки уверениям Александра Дюма, который в своем романе «Записки учителя фехтования» говорит, что целая стая волков сопро­ вождала меня всю дорогу, я видела во все время моего пути в Сибирь только одного волка, и тот удалился, поджавши хвост, когда ямщики начали кричать и хлопать кнутами» — вспоминала его героиня, задум­ чиво сидя уже в преклонные годы над первыми страницами своих «За­ писок». В воспоминаниях Полины есть такие строки: «Если я вхожу в такие .подробности моего детства и первой моло­ дости — это для того, чтобы разъяснить разные недоразумения на счет моего происхождения и тем прекратить толки людей, не знавших прав­ ды, которую по отношению ко мне и моей жизни часто искажали, как, например, это сделал Александр Дюма в своей книге «Записки учителя фехтования», в которой он говорит обо мне и в которой больше вымыс­ ла, чем истины». И все же не эти неточности и несовпадения составили суть романа Дюма, тем более, что он писал не очерк жизни, а художественное про­ изведение, и был вправе фантазировать, менять, домысливать... Пото­ му-то монарх российский и запретил распространение книги в вотчине своей, что это была отнюдь не картина, созданная воображением писа