Сибирские огни, 1974, №7

более слышала, чем видела; это свойство моей природы — я близорука, как ты знаешь...» В Тобольске у Фонвизиных значительно расширился круг обще­ ния — здесь жили семьи Муравьевых и Анненковых, здесь бывали про­ ездом знакомые из Петербурга и Москвы, с которыми удавалось обмол­ виться словечком о делах столичных, об общих знакомых, обо всем, что теперь было так далеко и невозвратно. Жили они скромно, но были ра­ душными и гостеприимными хозяевами. Наталья Дмитриевна любила угощать, но столом всегда занимался Михаил Александрович — он был искуснейший кулинар, звал способы приготовления такого количества разнообразных блюд, что повар, поступая к ним в услужение, поначалу ходил у генерала в учениках. Когда переехали в Тобольск Францевы, в доме Фонвизиных стало теплее; Машенька была почти барышней, каждый свободный час прово­ дила она в беседах с генералом, который стал ее наставником, и в заго­ родных прогулках с «дамой в черном» — привязанность к темной одеж­ де сохранилась у Натальи Дмитриевны на веки вечные. Потеряв своих детей, Фонвизины отдавали весь свой нерастраченный огонь привязан­ ности и доброты чужим дочерям и сыновьям. «Подружившись,— пишет Францева,— с Тобольским протоиереем, Степаном Яковлевичем Знаменским, очень почтенным и почти святой жизни человеком, обремененным большой семьею, они взяли у него на воспитание одного из сыновей, Николай, который жил у них, продолжая ученье свое в семинарии. По окончании же курса, они доставляли ему воз­ можность пройти в казанской духовной академии курс высшего обра­ зования... Затем они воспитывали еще двух девочек, которых потом при­ везли с собою в Россию и выдали замуж». . Известный художник Михаил Знаменский вспоминает: «С того времени, как я начал помнить себя, и до 23 лет я был с ни­ ми. И если теперь подлость, низость и взятки болезненно действуют на меня, то этим я обязан лицам, о которых всегда говорю с почтением и любовью. Мы жили тогда бедно, и Фонвизины старались помочь нам, чем могли. Помню, в это время отца перевели на службу в город Ялуторовск. Отцу не хотелось отрывать моего старшего брата Колю от наладивше­ гося уже ученья. Тогда Фонвизины предложили отцу взять Колю к себе на воспитание. Отец согласился. Наталья Дмитриевна долго говорила с отцом. Потом позвали брата Колю, велели ему одеться, и он уехал с Натальей Дмитриевной. Возвра­ тился он вечером, запыхавшись. — Вы уедете в Ялуторовск,— говорил он торопливо,— а я остаюсь... Буду жить у Натальи Дмитриевны. У них дом большой... сад... цветы... книги с картинками. В одной книге они все нарисованы: Михаил Алек­ сандрович тележку везет, тачку, а вблизи солдаты с ружьями... Коля принес сладких, хороших конфет в узелке и поделился с нами». Но невзгоды не оставляют Фонвизиных и здесь. Михаил Александ­ рович часто болеет, экстаз, с которым молится Наталья Дмитриевна, ее глубокое знание книг церковных, посрамляющее самих священников, невежество, окружающее декабристов, ведущих себя не так, как все, настраивают людей против набожной женщины, ее обвиняют в сектант­ стве, и хотя впоследствии церковь ее оправдала, пережить бедной женщине пришлось немало. Чувствуя, что состояние здоровья все ухудшается, что нервное со- ■ стояние жены грозит неумолимыми последствиями, Фонвизин 14 декаб