Сибирские огни, 1974, №7

что лучше не допускать контакта «политических» с местным населени­ ем, тем более, что почти в каждом забайкальском селении были ссыль­ ные и каторжане. Дамы наняли экипажи, и те, у которых были дети, отправились прямиком в Петровск, чтобы встретить мужей у въезда в селение. Фон­ визина же, Волконская и Нарышкина ехали следом, пользовались каж ­ дой возможностью увидеться, поговорить с мужьями и с их товарищами, оказать им возможную помощь. Волконская вспоминает, что в конце путешествия декабристам ста­ ло известно об июльской революции, об отречении Карла X, и это сооб­ щение вызвало радость, добыли даже где-то две-три бутылки шампан­ ского, до ночи не смолкали разговоры, и стражники дивились: странная радость и возбуждение на пороге тюрьмы! И вот она — тюрьма. «Вы себе представить не можете этой тюрьмы,— писала Фонвизина Ивану Александровичу,— этого мрака, этой сырости, этого холода, этих всех неудобств. То-то чудо божие будет, если все останутся здоровы и с з д о р о в ы м и г о л о в а м и , потому что так темно, что заняться со­ вершенно ничем нельзя». 21 ноября 183? года у них родился сын. Наталья Дмитриевна из каземата уже прочно переехала в свой дом, хотя теперь осталось немно­ го времени до их отъезда: Михаил Александрович был осужден по чет­ вертому разряду, после сокращений срока, «даруемых» высочайшими манифестами по поводу праздничных событий в императорской семье, ему в 1833 году предстояло отправиться на поселение. Четверторазряд­ ники выехали в назначенное время, а Фонвизины вынуждены были про­ вести еще год — Михаил Александрович заболел, открылись, уже в ко­ торый раз, его старые фронтовые раны. Сын их учился ходить, мать жадно вслушивалась в его лепет,, ра­ довалась его первым словам, умилялась, как и всякая мать, забавным фразам. Потеряв надежду увидеть оставшихся в Москве детей, она всю страсть сердца своего, все надежды связала с малышом. Однако уехали они в марте 1834 года вдвоем, за месяц до этого зарыв сына навеки в сибирскую землю. И всю дорогу от Петровска до Енисейска, куда им указано было выйти на поселение, она молилась, и перед глазами ее стоял маленький холмик на склоне кладбищенской горы, маленький холмик рядом с мо­ гилой Александрины Муравьевой. Генерал-губернатор решил отправить Фонвизиных в Нерчинск, но его императорскому величеству показалось это слишком мягким реше­ нием, и он приказал поселить разжалованного генерала где-нибудь по­ далее, на севере. Был выбран Енисейск. «Енисейск,— вспоминает Мария Францева,— довольно большой и красивый город. В нем много церквей, два монастыря, один мужской, другой женский, много каменных домов и прекрасная набережная... Общества почти никакого; круг чиновников тогда был очень нераз­ витый, грубый. Все удовольствия для них заключались в вине и картах. Бывало, празднуют именины дня три, пьют и кутят целые ночи, уезжа­ ют домой на несколько часов, а потом опять возвращаются и кутят. По­ рядочному человеку, попавшему в их круг, становилось невыносимо. Купечество хотя очень богатое, но замкнутое тоже в своей однообраз­ ной грубой среде. ...Фон-Визины жили уединенно. Они занимали прекрасный камен­ ный дом С садом; обстановка у них была очень приличная и комфорта