Сибирские огни, 1974, №7

«вкуса». Мотивы подражания тогда могли не иметь ничего общего с эстетическими со­ ображениями. Например, придворные коро­ ля надели высокие воротники, так как их король был вынужден носить такой ворот­ ник, чтобы скрыть свою обезображенную золотухой шею. Мода выступает в данном случае как добровольное признание власти над своими духовными запросами и склон­ ностями некоего «высшего начала». Движе­ ние мод буржуазной эпохи определяется не столько соперничеством потребителей, сколько конкуренцией фабрикантов и тор­ говцев. Они используют неразвитость вкуса массового покупателя и пытаются при­ влечь его внимание скорее парадоксальны­ ми и неожиданными, «из ряда вон выходя­ щими», чем скромными и удобными веща­ ми. У нас же создание и распространение моды имеет иной социально-общественный характер (разумеется, оно обязательно свя­ зано со вкусом и элегантностью, с умением пользоваться модой). Она, мода, прежде- всего служит целям пропаганды передовых художественных вкусов, через нее широкие массы получают эстетическое воспитание. Она как бы настраивает общество на одну художественную волну, позволяет ориенти­ роваться в «море» образов, форм и фасо­ нов, т. обладает д е м о к р а т и ч н о ­ с т ь ю . Однако мода с неизбежностью предпола­ гает подражание и заимствование. f-Io это подражание не должно быть слепым. Готов­ ность пассивно копировать моду всегда сви­ детельствует об отсутствии собственного оригинального взгляда, о том, что свой идеал еще не выношен в душе, не прочув­ ствован и, тем более, не освоен творчески. Когда мода получает массовое распрост­ ранение, главный ее недостаток — подра­ жание принятому, стремление быть «как все». Здесь вроде бы и выбора нет: «Раз модно, значит нужно». Крайним проявлением сле­ пого подражательства являются всякого рода преувеличения, «загибы», «крики» мо­ ды. Хлесткие опусы эпигонов обычно вы­ глядят более модными, чем сама мода, хо­ тя на деле — это рабское подражание. Так называемые «модные» любимцы публики потому и зовутся так, что приспосабливаются к моде, созданной 'другими, спекулируя на пробудившемся в обществе интересе. Но их одежда соответствует их нутру. Ведь ус­ тановлено, что стремление к крайне не­ обычному в костюме, прическе, окраске во­ лос и т. п. объясняется потребностью в са­ моутверждении как оригинальной «совре­ менной» личности. Крайности, максима­ лизм в моде характерны в большинстве случаев как раз для тех, кому нечем пре­ взойти других и выразить себя иначе. Может возникнуть вопрос: поскольку мо­ да имеет отрицательные стороны, нужна ли она нам? Да, она необходима. Но она дол­ жна служить художественному развитию масс, эстетически воспитывать их. А у нас, к сожалению, очень часто неумело поль­ зуются модой. Для того, чтобы выбрать фасон платья, костюма, пальто, часто до­ вольствуются зрительным впечатлением журнальной картинки, даже мысленно не переводя шаблон на свой рост, комплек­ цию, характер фигуры и другие индиви­ дуальные особенности. Неумение пользоваться модой приводит иногда к курьезам. Однажды в Гомеле мне пришлось стать свидетелем такого со­ бытия. Как-то почти во всех промтовар­ ных магазинах города появились модные (в то время) рижские рубашки желтого и го­ лубого цвета с морскими рисунками. Вече­ рами пришлось наблюдать весьма унылую картину: расхаживают в парке и по цент­ ральной улице молодые люди, и .почти все они в «морских» рубашках, словно десант на город высадился. Нет, модно одеваться — это не значит одеваться броско, крикливо и необыкновен­ но. Напротив, необходимо тонко,- можно сказать, изощренно уметь выявлять эстети­ ческие возможности модного, согласовы­ вать его с индивидуальными данными. Ведь мода имеет множество вариантов и оттен­ ков: можно выбирать, можно и изобретать что-то свое. Еще Мольер писал: «И модная вещь может быть безвкусной». А вкус вы­ ражается в умении подобрать для себя одежду, покрой и цвет которой соответст­ вуют. особенностям фигуры человека, цвету его волос, времени года и назначению кос­ тюма. Мастерство состоит в том, чтобы ко­ стюм не заслонял человека, а составлял с ним единое гармоническое целое, выделяя, подчеркивая его лучшие черты. Вспомните, как Лев Толстой описывает] Анну Карени­ ну: «Ее прелесть состояла в том, что она всегда выступала из своего туалета, что туалет никогда не мог быть виден на ней. И черное платье с пышными кружевами не было видно на ней; это была только рам­ ка, и была видна только она, простая, есте­ ственная, изящная, вместе веселая и ожив­ ленная». В 1931 году А. М. Горький писал: «Мы не так одеваемся, как должны... К чему эти серые и черные пиджаки? Нужно голу­ бое, зеленое, красное, синее. Это поднима­ ет настроение. Наши костюмы не отвечают внутреннему настроению, тому размаху творчества, которым живет страна». Действительно, трудности построения со­ циализма вызывали тогда романтику и ас-. кетизм. Комсомольцы первых послереволю­ ционных лет считали красивую одежду ме­ щанством. Но время показало, что можно носить модный костюм и быть хорошим комсомольцем. Кольцо на руке девушк* сделает эту руку красивой, и от этого ее комсомольская честь не пострадает. Те­ перь, когда с каждым годом наш народ живет лучше и лучше, в массе хорошо оде­ тых людей выделяется тот, кто одет... не­ современно и неряшливо. Хорошо сказал рабочий завода им. Орджоникидзе москвич Николай Чиюирев: «Я тоже думал когда-то, что если я ношу гордое звание рабочего, то пусть все это знают, и ходил чумазым, на­ рочно не умывался после смены. Вы пише­ те, не надо, мол, «выделяться» своим ви­ дом. Да, я несколько лет назад испытал, как это неприятно «выделяться». Случи­ лось так, что меня послали с, делегацией за границу, в Болгарию. Ох, как я «выде