Сибирские огни, 1974, №7

О литературных героях часто говорят: та­ кой-то осознал то-то или, наоборот, не осоз­ нал. Но что значит «осознать»? Ни с Бусы­ гиным, ни, тем более, с Валовым ничего та­ кого окончательного не происходит. Ведь осознать-— это не только проникнуться но­ вым ощущением вещей, но и уметь объяс­ нить, оформить их мыслью. Так не случает­ ся, и Вампилов, как бы 'следуя за героем, отказывается называть все вещи своими именами. Хотя он не переводит это новое ощущение на язык слов и для Шаманова, — он переводит его на язык поступков. Та­ кой перевод имеет свои трудности, с кото­ рыми пока что Вамиилов не имел дела. Те­ перь он следует не определенности готовых фраз и истин, а тому, что уже было найде­ но как ощущение. Такова логика и таков смысл творческого восхождения в этой пье­ се. Восхождение, которое состоялось Не­ смотря на некоторые издержки, прежде все­ го — кое-где на его излишнюю обнажен­ ность. Шаманов уже пережил период отречения от благополучной «суеты», в момент которо­ го мы столкнулись с Зиловым. Резкость первой трагической реакции уже сменилась спокойной апатией: «на пенсию хочется». Подобно Бусыгину и :в отличие от Зилова он оставляет большой город, но не ради предместья, а ради, небольшого таежного райцентра. Здесь он и работает следовате­ лем. В этой пьесе Вампилов впервые отказал­ ся от комической предыстории ситуации, которая, правда, и раньше могла разре­ шаться совсем не комически. Вместе с тем — он отказывается и. от не раз им исполь­ зованного способа добиться четкости изо­ бражения конфликта. Теперь место коми­ ческих несоответствий займут события дра­ матические, которые послужат непосредст­ венным фоном и поводом к решению героя. Как в «Утиной охоте» действие протекает между двумя противоположными реакция­ ми Зилова на происходящее, так и здесь — между двумя противоположными решения­ ми Шаманова. Вначале он отказывается ехать в суд, где должен выступить свидете­ лем по делу, из-за которого в свое время и произошел поворот в его жизни. Он устал, к тому же все — без пользы. На следую­ щее утро, в последней сцене, он даст свое согласие. Шаманов практически не принимает уча­ стия в событиях — они происходят главным образом в его отсутствие; в отличие от Бу­ сыгина и Зилова, он не является их свиде­ телем: Он становится участником происхо­ дящего только через неожиданное для се­ бя столкновение с Валентиной, открывая, что она любит его. Как -уже было когда-то (в пьесе «Прощание в июне», Вампилов ста- ! вит моральное решение героя в сюжетную зависимость от любовной интриги (выраже­ ние, впрочем, только технически определяю­ щее их отношения в пьесе: слово «интрига» звучит как-то совсем неуместно). Но сам смысл решения стал теперь иным и более сложным: там — различить проблему, здесь ' — обосновать или отменить уже раз сде­ ланный шаг. При этом независимость Ша­ манова от событий, его изолированность требуют, чтобы этот, по сути, дела, единст­ венный повод его поступка (а не по сово­ купности мотивов, как у Зилова) был осо­ бенно веским, значительным. Здесь как раз возникает, однозначное соответствие: внеш­ ний повод — ответная реакция, изменив­ шая решение. К тому же, от повода к ре­ акции в данном случае —• значит от эмоци­ онального, психологического состояния к социальному действию. Таким образом, сю­ жетная линия «Шаманов—Валентина» ока­ зывается опасно перегруженной значитель­ ностью. Может показаться, что Валентина — пер­ сонаж, в котором появляются черты «голу­ бого героя». Т а к . происходит потому, что почти все сценическое бытие Валентины, не яркое событиями, проходит под знаком при­ частности к некоему символическому дейст­ вию. Мы уже видели, как в предыдущей пьесе автор находит- способ, чтобы позво­ лить героям высказаться о тех вещах, ко­ торым названья доселе не нашла еще их речь («утиная охота» у Зилова). В пьесе «Прошлым летом в Чулцмске» символическое значение неотделимо от ре­ ального, так как связывается не с чем-то выведенным за пределы действия, а возни­ кает по его ходу. Как почти всегда и быва­ ет, этой смысловой значительностью наде­ ляется факт, сам по себе совсем не значи­ тельный и безобидный: как ходить персона­ жам пьесы — в обход через калитку или напрямик; ломая забор, починкой которого занята Валентина. Вновь возникает «шка­ ла ценностей», созданная специально для данной ситуации. По поводу поправки за­ бора несколько -раз вспыхивает дискуссия: «ВАЛЕНТИНА ( в о з и т с я с к а л и т к ой ). П а­ па! Иди-ка сюда. ПОМИГАЛОВ. Что тебе? ВАЛЕНТИНА. Иди помоги. ПОМИГАЛОВ ( р а з г л я д е л , чем з а н и м а ­ ет ся В а л ен т и н а , м а х н у л р у к о й ) . А! Некогда мне. ВАЛЕНТИНА. Да на секунду! Тут толь­ ко придержать надо. ПОМИГАЛОВ. Кому это надо? ( В е д е т м о } о ц и к л в с т о р о н у .) Брось. Детством за­ нимаешься... (От дает В а л е н т и н е р а с п о р я ­ ж е н и я . ) За боровом присмотри... ( И с ч е ­ за ет .) ( С л ы ш и т с я т р еск м от оц и кл а . Т р е с к у д а ­ л я е т с я ) . • ХОРОШИХ. И действительно, Валентина. Твой он, что ли,-палисадник этот? А глав­ ное — даром ведь упрямишься: ходит на­ род поперек и будет ходить. ДЕРГАЧЕВ. А ты бы ее не учила. Не твое это дело. Нравится девке чудит!?, пусть она чудит. Пока молодая, верно, Илья? ЕРЕМЕЕВ. Верно, верно. Однако добрая девушка. МЕЧЕТКИН ( ж у е т ). Вот еще тоже. Не палисадник, а анекдот ходячий. Стоит, по­ нимаете, на дороге, мешает рационально­ му движению...» Разговоры о палисаднике либо сцениче­ ское действие вокруг него становятся смыс