Сибирские огни, 1974, №6

кенно и трепетно психологическое ее содержание, что и выска за ться с а ­ мому человеку т яж ело , стеснительно, и столь же трудно тебе р а з г а ­ дать, к а к и почему опустился б арь ер глухого непонимания многими официальными лицами душевных терзаний этого человека. В таких случаях, наряду с депутатскими запрос ами , письмами, очень часто при ­ ходится взыв а т ь живым горячим словом. Одним из таких примеров я мог бы на зв а т ь истинную историю, послужившую мне основой повести «Медленный гавот» (первонач ально— «Козья морда» ). Нет надобности раскрывать здесь подлинные имена. Но торжество победившей с п р а ­ ведливости с чем может сравниться эта радость? Это ж е творческая радость! А ведь книги писателем пишутся тож е во имя защиты сп р а ­ ведливости. Подобно тому, к а к геологические напла с тования обр а з о вы вали со­ временную ^земную кору, наиболее крупные полосы моих житейских впечатлении и наблюдений, сделавших меня писателем, пока не н уж ­ дающимся в поисках «м а т ери ала» — это годы т а ежной жизни, военной службы, вхождения в мир искусства, р абот а в лесной промышленности и депутатские обязанности. В к аж д ом из т аких слоев я находил д р а г о ­ ценные з а л еж и редчайших минералов. Хватило бы грядущих лет, чтобы все эти з а л еж и извлечь, обр або ­ тать и вернуть людям . „ Е нисей. равно к а к и С а ян с к а я тайга, всегда был самой вдохновен­ ной моей любовью. Впрочем, почему — «был»? Есть и будет! Едв а от­ крывалась навигация, я уходил, по возможности , в самое д альн е е п л а ­ вание, куда-нибудь вверх, к большому порогу, где Енисей из Тувы н а ­ прямую прорубается через горный хребет, либо вниз, к Игарке, Д у ди н ­ ке. В тайге сбрось меня на п ар ашю т е с за в я занными глазами , я все равно найду верное направлени е к жилью. Это уж е какое-то «шестое», а может быть, «седьмое» чувство. Н а Енисее я т ак твердо помнил все изгибы его ф ар в а т ер а , мели, перекаты и прижимы к утесам — «быкам», что в любой час ночи мог бы подняться с постели и стать к рулю. Ени­ сейские речники — особая категория моих лучших друзей. Не могу не склонить скорбно и почтительно головы перед памятью человека, обще­ го любимца всех речников, писателя, начальника Енисейского пароход ­ ства И в ан а Михайловича Н а з а р о в а . Он много сделал, чтобы Енисей полюбил всяк, кто на нем хоть ра з побывает. Так, постепенно, в этих бесчисленных поездках стал у меня с к л а ­ дываться собирательный о б р а з молодого матроса, образ, в котором собственной писательской выдумки было очень немного. Это скорее по­ ходило на последовательный подбор по порядку отдельных листков, развеянных порывом речного ветра. Соединились они все вместе, и по­ лт чилась ц ельная рукопись, жизнеописание вступающего на самос тоя ­ тельный путь славного, честного, рабочего парня. Не просто типичного во множестве типичного. Я уж е говорил, что писать от первого лица неимоверно трудно, •здесь я вновь поддался соблазну. Очень уж подкупали меня р а зго вор ­ ные интонации одного д ев я тнадцатилетного матросика, его способность о самом серьезном и д аж е драма тич е ском в своей судьбе р а с ска зыв а т ь с самокритичным мягким юморком. Нач ал я эту работу в 1956 году повестью «Горный ветер», первой из образовавшейся впоследствии трилогии, куда вошли еще «Не о т д а ­ вай королеву» и «Медленный гавот», о котором я уже упоминал. А по­ следнюю точку поставил в 1967 году, проследив жизненный путь своего героя Кости Б а р б и н а примерно на протяжении пяти лет, до той поры, когда он стал студентом-заочником Московского инженерно-строитель­ ного института и не беспечным, иногда поддающимся чужим влияниям 7. Сибирские огни № 6.