Сибирские огни, 1974, №6

Дайте мне его на три месяца, я, по старинке, начну усиленно кормить, держать круглосуточно на воздухе. Не воздействует — отдаю вам!» И для меня повесили г ам а к в парке, а милая Д аш а , официантка, с подозрением по гл яды в ал а — не выбрасываю ли я куда-нибудь прине­ сенную мне пищу. Ел я за двоих и троих, а манной каши по утрам про­ глатывал по пяти порций. Так не хотелось мне ложи ться под нож, под- ' водить заступника-профессора. И чудо свершилось, кав ерн а моя стала затягиваться, прекратилось кровохарканье, исчезли в мокроте и тайные убийцы — палочки Коха. Но тощ я ост авался по-прежнему, и профессор, отпуская из санатория , выхлопотал для меня в н аркомат е лесной про­ мышленности еще путевку в «Л ебяжье» , на кумыс. А бездельничать я не мог. Это органически не в я зало сь с моей на­ турой. С самого детства, был ли я школьником , плотником, охотником, «артистом» или бухгалтером , я р абот ал , не зн а я ни каникул, ни выход ­ ных дней, ни в благостной лени проведенных отдельных вечеров. И вот на целое лето я отошел от всяких забот. Пей, ешь, спи, ну, глотай еще какие-то микстуры. А хочешь, стучи костяшками домино, или режься в «подкидного дур ак а» , или н аб р а сы в ай кольца на торчащие в доске ко­ лышки. Это было ужасно. Мне нужна была работа. И не работа рук, а работа мысли, чтобы не л е зл а в голову в с яка я чертовщина. Профессор, прощаясь, между прочим, с ка зал : «Туберкулез пока не излечивают, а только залечивают. От вас самого во многом зависит, д ади т е вы или нет вновь вспыхнуть грозному пламени. А угольки остались, они тлеют. И долго будут тлеть». По чьему-то крыла тому выражению , я всего лишь «в отпуску у смерти». Злос т ь охватила меня: посмотрим, кто кого возьмет! Во всяком случае, покорно сложив лапки, конца я ожи д а т ь не буду. Римские импе­ раторы стремились в последнюю минуту подняться с постели, чтобы уме ­ реть на ногах. Чем я хуже римских императоров? Мне нужно работать! Я должен работать! Но где? Как? В лесу на пеньке, положив на колени тетрадь, можно было писать, не заботясь, что кто-нибудь любопытствующий станет за г л яды в а т ь тебе через плечо. Д о сих пор не могу понять, к ак способны работать неко­ торые писатели, когда в кабинете у них на диване, допустим, спит кош­ ка! Белки, резво прыгающие по веткам , птички, распевающие в лесу на все голоса, мне не мешали -— это были «свои». Я приступил к работе над «Хребтами Саянскими». Трагедийность судеб Порфирия и Лизы очень совпадала с моим настроением. О том, к а к оценил мои первые наброс­ ки Михаил, я уж е ра с с к а зы в ал . Зд е сь я только добавлю: каждый эпизод в том, нач альном варианте, я д р ам а т и зи р о в а л т а к преувеличенно, что у самого з ам и р а л о сердце. И это, на мой взгляд, лучшее подтверждение того, что писателю никак не спря тать свою душу за частоколом им н а ­ писанных слов. Несколько позже, когда я привык играть со своим недугом в «кош ­ ки и мышки», когда ежегодные поездки на кумыс подтвердили волшеб ­ ную силу этого напитка, и, о с т ав аясь под обяза т ельным наблюдением тубдиспансера, поскольку еще возникали свежие очаги и д е рж а л а с ь субфебрильная темп ера тура , во всем ж е остальном я стал похож на обычных людей — меня покинула и страсть писать жестоко. Мир вновь засветился д ля меня теплыми красками . Но с ам а т ема «Хребтов Саянских» все равно не по зволяла т р а к ­ товать ее облегченно. На строения писателя настроениями, но есть еще неколебимая пр а вд а истории. Если она траги змом своим в корне не со­ ответствует твоему мягкому душевному складу, оставь ее другим. Если же она сливается с твоим мировоззрением , но т яж е л а психологически,