Сибирские огни, 1974, №6

ших строк — ка всех этажах по системе центрального отопления развешивалось все, что сохранило остатки письменности. Где был я! Дела, дела... Там меня не было. Но я появился там в кульминацион­ ный момент: все ушли в столовую, а забытая Эсфирь Ивановна стояла одна посреди библиотеки и прижимала к груди папку приказов за 1951 год. Сухую — не­ понятно почему. Но папка размокла на моих глазах — от слез опустошенной Эсфири. Достаю большой и чистый носовой платок и нежно промокаю обнаженное лицо Эсфири. Насильно заставляю съесть случайно (ничего случайного во взаимоотноше­ ниях!) оказавшуюся у меня конфетку «В полет». Вспоминаю грузинский тост: «Так не будем же плакать, когда мы теряем, как не будем смеяться, когда мы находим, потому что никто не знает, не потерял ли он там, где нашел, и не нашел ли он там, где потерял, а будем просто радоваться тому, что сегодня мы не нашли то, что должны потерять завтра». Декламирую узбекскую (или таджикскую) пословицу про человека с друзьями, широкого, как степь, и про человека без друзей, узкого, как ладонь. Целую Эсфирь Ивановне обе ее узкие ладошки, заверяя ее при этом, что она-то ши­ рока, как степь, потому что у нее эн плюс один друзей, а этот один предан ей как ньюфаундленд первому хозяину. Веду ее в столовую, беру салат из капусты и печень по-строгановски, сам ухожу — ждут в «Центральном». Все это заняло у меня десять минут. Эсфири их хватило на годы: отныне все только и слышали, какой Себенаумешкин чуткий, добрый, отзывчивый человек. Еще случай. Пускаем новую подстанцию — «Зарница». Делаем в последние две недели все, что не сделали в предыдущие полтора года. Монтажники спят по тридцать шесть минут каждые двадцать пять часов. Трансформатор в восемьсот тысяч кило­ вольт-ампер устанавливаем за две недели вместо шести месяцев. Синхронный компен­ сатор видим в первый раз — монтируем как обыкновенный выключатель. И — так да­ лее. Остается до пуска пять дней — нет огнетушителя, а без него автоматика пожаро­ тушения — театральный реквизит, а без нее наша подстанция — вчерашний день, а мы уже в прессе объявили, что завтрашний. У меня в душе мысль шевельнулась — давай, Себенаумешкин, воспаряй. Монтаж­ ники и во сне продолжают монтировать, начальник управления жену только Зарницей называет, Москва с телефоном завтракает и ужинает, а Себенаумешкин везет в дирек­ торской «Волге» огнетушитель к себе домой. Нельзя же сразу на стройку: цены от такой простоты не поймут. Огнетушитель — с небольшой особинкой: только на огонь от электричества, а от спички, например, — ни-ни, и капли не капнет. Опытный — мне его завкафедрой электротехнического института Алешка по дружбе списал. Отдел снабжения весь Союз на ноги поднял, конструкторы головы надорвали, монтажники вот-вот последний гвоздь вколотят — паника! Москва уже оторвала теле­ фонную трубку — петит на ней прямо к нам... И тут появляюсь я — с огнетушителем под мышкой... И морально, и материально вознагражден был щедро — и все за что! За то, что вовремя душу мозгами начинил, а чувства в черепушку перебазировал. Только так и можно содержать ум с сердцем в ладу — в наш-то автоматический душегубный век... И з с л у ж е б н о й х а р а к т е р и с т и к и т о в. С е б е н а у м е ш к и н а: Товарищ Себенаумешкин — качественный добросовестный специалист. Тэварищ Себенаумешкин — чуткий, отзывчивый товарищ. Игорь Рабеко ДОБРО И РЕБРО Д обро р ассч и тан о на добры х, Для добры х не ж а л ей добра. А ч ерством у — у д а р ь по ребрам , Он б у д ет м ягче... б е з ребра. В ладим ир Т у р к и н. Д обро дол ж н о бы ть с кулакам и... С танислав К у н я е в. Я в муках разродился темой И, после трех домашних проб. Послал в редакцию поэму.