Сибирские огни, 1974, №6

сяч людей, приобщившихся к слвву Поэта. И каждый увозил в овоем сердце с этой не­ забвенной земли, .на которой жил Поэт и в которой он похоронен, кусочек солнца его Поэзии, луч негасимого света, зажженного им здесь почти полтораста лет назад... Тогда, полтораста лет назад, 4 сентября 1826 года, через семьсот пятьдесят шесть длинных и тягостных опальных дней и но­ чей, проведенных Поэтом в Михайловском, он ехал по этой дороге в Псков. Другое было время года,— уже пробле­ скивали сквозь темный ельник первые уголь­ но-красные пят.на молодых осинок. А, главное, другой был век, другая доро­ га — ухабистая и длинная, другой транс­ порт — тряская и тесная коляска, одну по­ ловину которой занимал фельдъегерь: ему было предписано сопровождать Поэта до Пскова и дальше, до старой российской сто­ лицы. Но Поэт не замечал ни толчков, ни тесно­ ты. Он летел навстречу пространству подоб­ но птице, выпущенной из неволи... 16 сентября, только что принятый новым царем Николаем I, приехавшим в Москву на коронацию, он напишет своей доброй сосед­ ке, владелице Тригорокого, П. А. Осиповой: «Государь принял меня самым любезным образом». А 3 ноября, с пути из Москвы в Петер­ бург, сообщит В. Ф. Вяземской: «Что ска­ зать Вам о моем путешествии? Оно продол­ жается при самых счастливых предзнамено­ ваниях». 9 ноября, все еще чувствуя себя счастли­ вым, напишет Н. Языкову: «Царь освободил меня от цензуры. Он сам мой цензор. Вы­ года, конечно, необъятная». Но уже 29 ноября он пошлет тревожное и озабоченное письмо М. Погодину: «...как можно скорее остановите в московской цен­ зуре все, что носит мое имя — такова воля высшего начальства?. А 1 декабря удрученно сообщит С. Собо­ левскому: «Вот в чем дело: освобожденный от цензуры, я должен однако же, прежде чем что-нибудь напечатать, представить оное выше; хотя бы безделицу. Мне уже... вымыли голову». Клетка, из которой его, как ему было показалось, выпустили, захлопнется снова. Но по главной своей сути это не изменит ничего. «Вскормленный в неволе, орел моло­ дой», будет биться о прутья клетки, но не станет кенарем. Царь прикует Поэта к Петербургу, отка­ зывая даже в праве выехать на Украину, чтобы увидеться с другом юности Н. Раев­ ским, сосланным туда за декабристские взгляды. А Поэт пишет: Во гл у б и н е с и б и р с к и х р у д Х р ан и те го р д о е те р п е н ь е... И сам вручит это стихотворение, адресо­ ванное его опальным друзьям, в руки А. Г. Муравьевой, которая вместе с другими же­ нами декабристов поедет в Сибирь, к сво­ ему мужу, томящемуся в каторге. Царь попытается приковать Поэта к дво­ ру, сделать его ручным, придворным. А Поэт пишет: Я песни прежние пою... Царь и его камарилья будут мстить Поэ­ ту. Их злобное и .низкое преследование при­ ведет его .на жесткий снег Черной речки, ко­ торый обагрится его кровью. Но это ничего ,не изменит в самой глав­ ной сути. Царь-палач останется палачом, поэт 'Останется Поэтом... Все это будет. И не в таком уж отдален­ ном будущем... Но тогда, сидя в повозке, летящей из Ми­ хайловского в Псков, Поэт не мог думать об этом, ибо он еще не мог знать всего это­ го. За его единой стояли, подобно вершинам, «Евгений Онегин» и «Борис Годунов». А впереди ожидали его другие, не менее вы­ сокие кручи, которые он должен был одо­ леть: «Полтава» и «Медный всадник», «Мо­ царт и Сальери» и «Арап Петра Великого», «Скупой рыцарь» и «Сказка о золотом петуш­ ке», «Путешествие в Арзрум» и «Повести Белкина», «Дубровский» и «Пиковая д а­ ма», «История Пугачева» и «Капитанская дочка». И всей жизни .на это отпущено будет де­ сять лет! Но он не знал и об этом. Он, .рожденный для света и радости и сам излучавший радость и свет, не знал и не догадывался ни о кратком веке своем, ни о будущем 'бессмертии в наших сердцах, ни о том, чем он станет для нас. Век, в котором он жил, был жесток по отношению ,к .нему. Но в истории русской литературы он по справедливости называет­ ся золотым. Этот век открывается именем Пушкина. И ворота в него были открыты благодаря бессмертному гению и беспример­ ным усилиям Поэта, умевшего ставить перед собою гигантские задачи и заглядывать вперед по меньшей мере на век! Умевшего предугадать за этим вековым пространст­ вом, за тучами и мраком, застилавшими те сумрачные годы, «звезду пленительного счастья» нового времени! Новосибирск — Михайловское — Дубулты, 1973—1974