Сибирские огни, 1974, №6

поэт? Но это знают и они! Что он был не только первым среди великих, но и са­ мым великим из всех, русских поэтов? Но и это они тоже знают! Очевидно, надо было .сказать не какие- то общие риторические слова, а нечто конк­ ретное и вместе с тем для всех близкое. Надо было сказать о его путях и его уро­ ках. А это можио было сделать, лишь хо­ рошо зная «го жизнь... И мы стали вспо­ минать его жизнь. В первую очередь его жизнь в Михайловском. Его двухлетнюю ссыльную жизнь, исполненную борьбы и страданий, ознаменованную великими. за­ дачами и великими свершениями. Мы ста­ ли вспоминать эту его жизнь. 2 • Пушкин быд рожден для радости и све­ та. Свидетельством тому служит его харак­ тер, открытый я жизнерадостный, с готов­ ностью откликающийся на все светлое и сам брызжущий неподдельным весельем. Свидетельством тому служит его поэзия, умная и глубокая, не затушевывающая противоречий действительности, но вся про­ низанная светом жизнелюбия, вся обра­ щенная к торжеству света и разума. Но жизнь его сложилась так, что он был постоянно гоним правительством и его клевретами почти от первых его сознатель­ ных шагов до самого последнего шага. Правда, поначалу казалось, что этот светоносный характер, искрящиеся стихи и поэмы счастливо совпадают с проблесками занимавшегося было «ад Россией рассве­ та. Его юношеские годы встречал гул ко­ локолов, возвещавших о победе русского народа на полях Отечественной войны. Русские кавалергарды, дошедшие до Па­ рижа, не только напоили в Сене своих ко­ ней, но и привезли в тороках западную литературу, рожденную буржуазной рево­ люцией. В огонь русского национального самосознания, вспыхнувшего на вершинах победы .в освободительной войне, упали искры политических идей, вывезенные с запада. В умах наиболее просвещенных и чутких дворян зародились идеи, которые позднее, 14 декабря 1825 года, вывели этих людей ,на Сенатскую площадь. Эта предрассветная обстановка и яви­ лась той мамкой, которая вскормила буду­ щего поэта, певца России и свободы. Конечно, Пушкин был сыном своего клас­ са. Не случайно ок не однажды с гор­ достью указывал на давнюю принадлеж­ ность его фамилии к древнему дворянско­ му роду. Но, являясь сыном этого класса, он как поэт, выросший на почве первого революционного подъема в России, очень скоро начал принадлежать не всему этому классу и не только ему. Политическое созревание и «полевение» поэта Шло бурно. Еще в 1814 году, то есть в пятнадцатилетием возрасте, он пишет «Воспоминания в Царском Селе» — гимн победы России, славу которой делят в этих стихах поровну и царские вельможи, и народ. Но уже в семнадцатом году, еще не успев скинуть с плеч лицейского мундира. о,н пишет «Вольность», стихи, в которых дерзко обличает царей: Хочу воспеть свободу миру, На тронах поразить порок... И столь же дерзко поучает их, этих ца­ рей: Склонитесь первые главой Под сень надежную закона... Этого ни царь, ни .вельможное дворянство не могли простить поэту. По существу, с этого момента поэт был обречен «а тот путь гонений и страданий, неравной борьбы и постоянных унижений, по которому прошел он вплоть до трагиче­ ской гибели, которая тоже была предреше­ на заранее. Еще только начинают образовываться тайные революционно-дворянские общества, еще только вырабатываются их идеи по­ строения новой России, а двадцатилетний певец этой России уже отправляется в пер­ вую свою ссылку — в Бессарабию и Одес­ су — на четыре длинных и томительных года. Поэт еще надеется на царя. Он забывает, что цари злопамятны. Александр I еще не забыл «подарка», поднесенного ему поэтом в 1818 году: Ура! В Россию скачет Кочующий деспот... Царь ждет раскаянья поэта и не спешит его вернуть в Петербург. Царь ожидает од, которые прославили бы официальную Россию и его царствование. Поэт же вме­ сто этого воспевает «Кинжал» — оружие против (венценосных тиранов. А в очерке, по­ священном русской истории XVIII века, заявляет о том, что «политическая наша свобода неразлучна с освобождением крестьян». А в письме, перехваченном гра­ фом Воронцовым, проповедует атеизм. На самого же Воронцова пишет эпиграмму, в которой аттестует этого царского сатрапа убийственно: Полуподлец, но есть надежда, Что будет полным наконец... Дальнейшее пребывание поэта в подчи­ ненном Воронцову крае становится совер­ шенно невозможным. Вместе с тем, он .ви­ дит, что ссыльное его положение не спешит прервать и царь. Поэтому он обращается #с прошением, в котором ходатайствует не об освобождении его из ссылки, а всего лишь о том, чтобы его перевели под над­ зор другого,начальника, в Кавказский край. Вместо этого его «исключают из службы» и вручают предписание о немедленном вы­ езде ,на север: в родовую усадьбу его ро­ дителей, глухую деревеньку Михайловское в Псковской губернии, где поэт лишается не только всякого сношения с обществом, но и всякого передвижения. Что могло быть более жестоким по от­ ношению к человеку и поэту, для которого свобода, в том числе и личная, была доро­ же всего на свете, которому едва исполни­ лось двадцать лет и который провел уже