Сибирские огни, 1974, №6

сем еще маленького Александра Пушкина. Он запомнил этот сад на всю жизнь. В сти­ хотворении «В начале жизни школу пом­ ню я» есть строки: «И часто я украдкой убегал в великолепный мрак чужого сада, под свод искусственно порфирных скал, там нежила меня теней прохлада, любил я свет­ лых вод и листьев шум...» В деревянном флигеле этой усадьбы в 1802 — 1803 годах жила семья Сергея Львовича Пушкина. Пос­ ле флигеля семья Пушкиных еще несколько лет жила в других домах Харитоньевского. Все эти строения вместе с садом погибли во время пожара 1812 года. Уцелел лишь дворец... Идешь, понимаешь ли, в ВАСХНИЛ по делам, вроде бы не имеющим отношения к поэзии, а как повернешь в Харитоньевский, так поэзия всю душу заполняет. Волнуешь­ ся, как будто впервые слышишь пушкинские стихи... Как он воспел русскую природу! И труд земледельца тоже! Даже «советы» ему поэт давал! Старайся наблюдать различные приметы. Пастух и земледел, в младенческие леты, Взглянув на небеса, на западную тень, Умеют уж предречь и ветр, и ясный день, И майские дожди, младых полей отраду, И мразов ранний хлад... Вряд ли можно отрицать ценность этих рекомендаций и сейчас! Служба погоды не всегда выигрывает состязание с теми, кто еще «в младенческие леты» приучил себя видеть и слышать природу, сливаться с ней настолько, чтобы «предречь и ветр, и яс­ ный день». Чем бы ни вооружали человека, работаю­ щего на земле, наука и техника, если он не обретет органическую духовную, я бы ска­ зал — поэтическую связь с природой, не по­ лучить ему настоящего удовлетворения о г своей работы. Если ни .разу не «взглянет в небеса» из-под руки против яркого солнца или в ночной прохладе — вверх на острый серп Луны, на россыпь звездных зерен, то не насладиться ему высокими словами сти­ ха, не ощутить высокое звание, данное Пуш­ киным: «пастух» и «земледел»! Поэзия пронизывает сельскую науку боль­ ше, чем другие. И как дивно поступила судьба, поместив центр сельской науки на «пушкинской улице»! Советская власть отдала сельским ученым один из самых драгоценных домов столицы! До того, как мы с тобой, дорогой чита­ тель, переступим по.рог этого дома, дадим еще раз слово моему другу. — Начну с маленького штриха. Ни от ко­ го я не слыхал, чтобы сказали: «Забегаю в президиум», «Пришлось заскочить в прези­ диум». Как бы ни спешил человек — «за­ бегать» или «заскакивать» в это здание не­ возможно. Даж е если идешь не в ВАСХНИЛ, а просто держишь путь по Харитоньевско­ му, обязательно сбавишь шаг или остано­ вишься у ограды, за которой возвышается дворец. Он властвует над временем уже около трех веков и обретает силу, «берет в плен» каждого, кто обратит к нему свой взор... Это ощущение усиливается во сто крат, когда войдешь во дворец — летом по «наружной парадной» каменной лестнице, зимой — с противоположной стороны, через «древнерусское» крыльцо, построенное все­ го лишь около сотни лет назад. Революция сохранила этот памятник, как и прочие драгоценности, созданные народом. Сегодня здесь живет, как и в кремлевских палатах, наше время, его люди, их дела. Когда я впервые оказался в президиуме ВАСХНИЛа, его Сибирское отделение еще только зарождалось. На одной из палат, кажется «портретной», висела табличка •—• «вице-президент И. И. Синягин», хотя сам он уже несколько месяцев находился в Но­ восибирске. Контуры сибирского академго­ родка еще не были прорисованы даже в эскизах, но уже говорили, что городок будет «модерный», разумеется — «из стекла и бе­ тона». А мне вдруг захотелось, чтобы рядом с ним, хотя бы где-нибудь «с краю», оказался этот дворец, чтобы он своим волшебным об­ ликом олицетворял союз поэзии, природы и науки. Мы тогда говорили с сотрудниками прези­ диума о сугубо прозаических делах, но во мне жило чувство праздника, которое воз­ никает в атмосфере большого искусства. Сокровища «школьной тетрадочки» В будущей популярном брошюре о ВАСХНИЛе мы не побоялись бы сразу за лирической главкой о Большом Харитонь­ евском переулке, домике Лариных, уникаль­ ном дворце и т. п. без «связок» и «перехо­ дов» продолжить разговор о главном — со­ держании научных исследований академии. Прошлое и настоящее, поэзия и наука в данном случае не противостоят друг другу, а движутся в одной эстафете. Что сегодня советует «пастуху» и «земле- делу» сельскохозяйственная академия? К а­ кова ценность этих советов? — Е с л и бы то, ч т о у ж е д о б ы т о н а у к о й , б ы л о б о л е е п о л н о п р е ­ т в о р е н о в ж и з н ь , мы бы по м е н ь ш е й м е р е у д в о и л и у р о ж а и по с р а в н е н и ю с с е г о д н я ш н и м у р о в н е м , — отвечает Ираклий Иванович Синягин. С ним безусловно согласятся тысячи ру­ ководителей и специалистов тех хозяйств, где люди уже вкусили от «плодов знаний». Их ряды растут год от года. В канун 1974-го, когда писались эти строки, труженики села получили от Сибирского отделения ВАСХНИЛа важный документ. Известную пословицу — «не красна из­ ба...» можно применить и к этой книге. Про­ изведение, которое я держу в руках, заня­ ло бы первое место среди иных роскошных фолиантов по скромности «углов» и по бо­ гатству «пирогов». Чтобы представить эту книгу, вспомните «общие тетради» не студенческих, а школь­ ных лет. Не толстые, в коленкоре, а самые первые ученические, но потолще всего в два-три разика. Сходство усиливается се­ ренькой незатейливой бумажной обложкой