Сибирские огни, 1974, №6

А может быть, и вообще северную меховую одежду, которая нынче становится стерж­ нем возникшей «сибирской .моды», успешно дебютировавшей на мировой арене. По заявлениям специалистов и абориге­ нов, в стране нет более теплого меха, чем олений, ввиду чрезвычайной плотности его волосяного покрова. Нет лучшего сырья, чем оленья шкура, для выделки замши и хрома, из которых можно шить элегантные куртки и пальто, перчатки и всякую там галанте­ рею. В каком масштабе может обеспечить со­ временное оленеводство нашу индустрию сырьем для таких изделий? Возьмем карандаш и подсчитаем. Ежегодно на мясо продается полмиллио­ на оленьих голов только из колхозных и совхозных оленьих стад. Поскольку «голых» оленей в природе не замечено, стало быть, должно заготавливаться такое же количест­ во шкур. Далее. У каждого оленя четыре ноги, то есть четыре «камуса», или две пары потенциальных «торбазов», а всего, стало быть, миллион пар. Не спешите подтверждать точность этой неоспоримой арифметики. По сведениям кожевенных предприятий, из полумиллиона заготовленных оленей сто тысяч были «без шкур», а остальные четы­ реста тысяч животных — «босиком». Поскольку нет оснований не верить Брэ- му — его описанию оленей, ясно, что потери имеют место не в природе, а в заготови­ тельной системе. Это целиком подтвержда­ ют материалы обследований, которые пред­ приняты общественностью в поисках сырья для легкой промышленности, в частности, всесоюзного рейда газеты «Известия». Увлекшись лишь одним «планом по мя­ су», в северных районах весьма плохо обра­ щаются с оленьими шкурами. Вместо изве­ стных способов надежной консервации их «выбрасывают на мороз, где они смерзают­ ся, сильно обезвоживаясь, отчего меняется даже структура кожаной ткани». После это­ го из них можно, да и то с трудом, при­ готовить не элегантный материал, а лишь так называемую «обтирочную замшу». Приоритет «мясного плана», как нам ка­ жется, недостаточно стимулирует и борьбу с оводом, который создает «прижизненные пороки», а попросту говоря, превращает шкуру в решето. Можно бы сказать еще несколько слов об оленьей шерсти. Из нее тоже можно делать разные теплые и нужные вещи. Но тут и говорить-то не о чем: с каждого оленя «до­ бывается»... менее двухсот граммов, а в не­ сколько раз большее количество уничтожа­ ется, как мусор. Из оленьей шкуры можно, конечно, вы­ рабатывать хром. Но, если хозяйствовать разумно и учитывать спрос, то рациональ­ нее получать олений мех, который, к тому же, «по квадратуре» вдвое дороже хрома. В нынешней пятилетке принимаются ме­ ры к лучшему использованию хозяйствен­ ных резервов оленеводства. Вдвое увеличи­ ваются мощности крупных комбинатов и за­ водов. Но чаши весов опять-таки склоняют­ ся в сторону количества, а не качества: ори­ ентир взят на нестандартный (низкосорт­ ный) хром, а «е на первосортную замшу и мех. В президиуме Сибирского отделения ВАСХНИЛа нам рассказывали об эффек­ тивных, увлекательных, «прямо как детек­ тивная повесть», научных поисках средств борьбы с оводом. Ученые и впрямь стоят на пороге сокрушающего удара по этому вра­ гу многостадья оленьего. Но, оказывается, еще до того, как это произойдет, есть воз­ можность намного лучше использовать да­ же поврежденные шкуры. Это сделано не на Крайнем Севере, а совсем на другом конце страны, где северными оленями и не пахнет, у «самого синего Черного моря», на Краснодарской фабрике мехов и меховых изделий. Там с поврежденной шкуры берут втрое больше добротного меха, чем удается взять хрома северным кожевникам. Тут приходится грустно улыбнуться,, вспомнив написанный много лет назад фельетон «Зимняя сказка». В нем мы дово­ дили до сведения читателей, что по своей протяженности наш «меховой конвейер» не имеет равных ни в одном из производств. Зверя бьют в тайге, шкуру выделывают в Казани, а шапку шьют в Одессе. Увы, про­ тяженность конвейера, как видим из приме­ ра с выделкой оленьей шкуры, не сократи­ лась и во много раз превышает расстояние от Земли до какой-нибудь «небесной лабо­ ратории» в космосе... В какой позиции ко всей этой проблеме находится васхниловская наука? На наш взгляд, она не охватывает всю оленью проблему в целом. Если можно го­ ворить об определенных успехах «в мясной части», то другие, не менее важные аспекты, ждут еще своей очереди. Почему это происходит? Разобраться в этом не просто. Мы хотим в дискуссионном порядке высказать вот ка­ кие соображения. Оленеводство, как и все северное хозяй­ ство, было самой отсталой отраслью, кото­ рая досталась Советской власти. Хищниче­ ская эксплуатация пастбищ и оленьих стад, массовые эпидемии косили животных, уно­ сили миллионы голов. О тяжелом труде оленеводов и говорить не приходится. Хо­ зяйственные органы молодой республики двинули сюда имевшиеся в ее распоряжении силы, и положение начало меняться к луч­ шему. В 1931 году был организован научно- исследовательский институт оленеводства. Он-то и должен был целиком посвятить се­ бя задаче его подъема во всех аспектах. Между тем Север начал бурно развиваться как промышленный район, появилась пот­ ребность в развитии земледелия, молочного и других видов животноводства, овощевод­ ства и т. д. В 1937 году оленеводы оказа­ лись в составе вновь организованного НИИ полярного земледелия, животноводства и промыслового хозяйства — на базе анало­ гичных отделов Арктического института. Се­ годня — это НИИ сельского хозяйства Крайнего Севера. Уйдя с «вывески», олень стал в один ряд с коровой, свиньей и даже курицей. Нисколько не умаляя значения только что поименованных источников важ