Сибирские огни, 1974, №6

жали Гиталова. «Значит •— дошло»,— гово­ ря его словами. Разговор, начинающийся с «куска хлеба», обычно перекидывается на хлеб вообще, на дену, которой он достается стране, на пути его сохранения — на утилитарные и мо­ рально-этические аспекты. «...Я стою в уголке и, потрясенный, смот­ рю на полки, заваленные хлебом. Пышные белые караваи, витые халы, посыпанные маком, русские калачи,' золотистые батоны, булочки, пахнущие миндалем и корицей, хрустящие сушки, ржаные, ситные, духови­ тые караваи... Настоящее пиршество хле­ ба!» Это строки из стихотворения в прозе Ильи Лаврова «Утро». «...выхожу, стараясь не смотреть на лю­ дей, которые равнодушно мнут хлеб какой- то идиотской железной вилкой, проверяя его свежесть... испытываю какую-то нелов­ кость из-за того, что я, как язычник, ходил в хлебном храме, не сняв шапку...». Великолепные строки! Это взгляд человека, пережившего вой­ ну, карточки, привыкшего затягивать пояс, вспоминающего «годы, когда мальчишкой часами выстаивал в очереди за куском се­ рого, колючего от какой-то примеси хлеба». Сегодня почти половина населения стра­ ны — послевоенные поколения. Они знают прошлое, свято чтут заслуги отцов и дедов. Но сегодняшний хлебный магазин для них — явление привычное, само собой разумею­ щееся, не исторгающее из души высоких эмоций. — А как же узнать — свежий хлеб или нет? Если не гигиенической вилкой, то чем его щупать? Пальцами? — простодушно спросил меня молодой человек в коридоре одного из институтов ВАСХНИЛа. У него в руках был свежий номер «Сибирских ог­ ней», которым я поинтересовался, и это по­ служило .началом знакомству. Он сам заго­ ворил о стихотворении «Утро». —• Такие великолепные хлебо-булочные изделия, как рисует Лавров, никто на пол не бросит — их съедят с аппетитом,— про­ должал он.— А если они зачерствели — до­ ма или в магазине? Неужели человек обя­ зан есть то, что потеряло вкус, форму, цвет, даже «запах»? Этот прекрасный «за­ пах жизни», как тонко подметил поэт? — Значит — бросать? — Ни в коем случае! — воскликнул юный «рационалист», как я его уже окрестил про себя.— Все отходы питания должны утили­ зироваться — разумно, эффективно и высо­ коэкономично! И почему только хлеб, утра­ тивший товарные качества? А недоеденная каша? Суп? Даж е очистки от овощей? Это же — полноценнейший корм, это бекон, пти­ ца, яички. Но скажите мне: собирают в ва­ шем доме пищевые отходы? Используют их так, как надо? Нет, не прост оказался мой «оппонент». Не собирают в моем многоэтажном доме пищевых отходов. Тоннами летят в мусор­ ную машину хлебные корки вперемешку с битыми электролампочками, в унитаз вы­ брасывают кашу, на помойку — картофель­ ную кожуру... Я поинтересовался отношением моего со­ беседника к ВАСХНИЛу. — Никакого,— ответил он.— Помогаем им в строительстве, как и многим другим. Я электрик. Он продолжал: ■— Если уж на то пошло, то нынешний хлеб для меня, горожанина, еще большее чудо, чем для моих «предков». После гята- ловского письма я заинтересовался этой проблемой. Поэтический образ Ильи Лавро­ ва — «настоящее пиршество хлеба» — я мо­ гу подтвердить цифрами: шестьсот сортов его выпекается в стране! Действительно — пиршество! Но дело еще и в том — как вы­ пекается. Помните у Горького: «Мы встава­ ли в пять часов утра...». Он достал из кармана маленькую запис­ ную книжечку и продолжил цитату: «...не успев выспаться, и — тупые, равнодушные — в шесть уже садились за стол делать крендели из теста, приготовленного для нас товарищами в то время, когда мы еще спа­ ли. И целый день с утра до девяти часов вечера одни из нас сидели за столом, рас­ сучивая руками упругое тесто и покачива­ ясь, чтобы не одеревенеть, а другие в это время месили муку с водой». Прихлопнув странички, он воскликнул: — Мне бы такой крендель в горло не полез!.. А теперь все это делают заводы-ав­ томаты, где ни к муке, ни к тесту, ни к го­ товой булке не прикасается рука человека! Сегодняшний «кусок хлеба» — продукт на­ учно-технической революции! И «освящен» он в моих глазах не просто трудом хлеборо­ ба, искусством хлебопека, но и гением чело­ веческим вообще. Десять тысяч лет прошло с тех времен, когда был испечен первый «каравай», но еще в древнем Риме раб- хлебопек ценился в десять раз дороже гла­ диатора... Он снова потянулся к записной кни­ жечке. — Не надо,— сказал я.'— В древние вре­ мена в Европе за убийство булочника нака­ зывали в три раза строже, чем за лишение жизни кого-нибудь другого. А в Оттоман­ ской империи бракоделу из пекарни про­ сверливали ноздри, привязывали к ним ве­ ревку с его булками и в таком виде води­ ли по улицам... Это известно из отделов «Смесь», «Любопытные факты» и вряд ли имеет отношение к теме... — Небольшое, но имеет,— улыбаясь, воз­ разил он.— Я все-таки считаю, что потери печеного хлеба находятся в прямой зависи­ мости от качества. И еще — готовый хлеб портят при перевозках, при перегрузках, при неумелом распределении в торговой се­ ти. Называют же в Новосибирске хлебный магазин на вокзальной площади — «Черст- вяк». Многие подозревают, что туда специ­ ально собирают со всего города «булочную некондицию» в расчете на то, что пасса­ жир, мчащийся на поезд или с поезда, «возьмет что угодно». А покупатель-то ста­ новится все разборчивее. Он и в столовой, отхлебнув ложку невкусного супа, отодви­ гает всю тарелку. Поэтому, когда узнаешь, как поступали в аналогичных случаях древ­ ние турки...