Сибирские огни, 1974, №6

и еще пишу потому, что д в ажды упоминая о «чуде», я не хотел бы отде­ лить его от усилий врачей и общего уровня советской медицины. Однако если по пословице «нет худа без добра», то в этом случае не оказалось и «добра без худа», я перестал летать на самолетах, люби ­ мом прежде способе передвижения по необъятным сибирским просто­ рам. А без самолета нынче д алеко не уедешь. Радиус возможных моих поездок — я их люблю безумно — теперь вынужденно сократился. Но так или иначе, за последние два десятка лет я, тем не менее, объездил почти все республики Советского Союза, ряд зарубежных стран, словом, повидал многое. Не добиться бы мне достаточной убеди­ тельности в образе Цагерид зе из романа «Ледяной клад», если бы я не побывал в Грузии и не соотнес характер своего героя с укладом жизни, нравственной атмосферой, обычаями, привычками, распространенными среди грузинского народа. И те главы в романе «Философский камень», где рассказывается о жизни Виктора Рещикова, оказавшегося на чехо­ словацкой земле, мне написать было бы намного труднее, если бы в П р а ­ ге и Карловых Варах я сам по многу раз не избродил своими ногами те улицы, по которым х ажив ал и Виктор, превратившийся в Вацлава Сташека. Понятнее стал мне и Богумир Шмераль, как человек и к а к круп­ ный чехословацкий партийный деятель, когда я зримо представил его са­ мого в действии на родной ему земле, через собственные восприятия по­ чувствовал ту человеческую среду, в которой он проводил свою полити­ ческую работу. Швейцарию нынешнюю, контрастную, с ее прилежными тружениками и, тут же, расслабленными волосатыми хиппи, с ее, осо­ бенно в Женеве, архитектурным винегретом из всевозможных классиче­ ских стилей, обильно переслоенных модернизмом, я как бы во звращал в начало века, видел глазами Дубровинского. Н ажим а я рукой на дверь знаменитого кафе «Ландольт», я, как и Дубровинский, ощущал легкий скрип ее шарниров. Не отрицаю возможности написать отличную книгу и не выходя за стены своего кабинета, таланты — они ведь очень разные и проявляют себя не по стандарту, но для меня лично больше подходит пословица «волка ноги кормят». Что взять с закоренелого таежного бродяги? Мне остается сказать, что сердитые стихи о Москве, которыми я р а з ­ разился, уе зж а я с т яжелым насморком в Сибирь после несостоявшейся для меня «челюскинианы», теперь я готов бы заменить восторженной одой. Д а вот беда: последние рифмы израсходовал на плакаты для фель­ етона «Странная комбинация», а когда их там запорол редактор, я через дв адца т ь пять лет ввернул в повесть «Не отдавай королеву», благо, здесь я уже не «коверкал общеизвестные факты». А без шуток — не любить Москву просто невозможно. И не только потому, что это Первый город в Советском государстве и, значит, все са­ мое лучшее по праву принадлежит ему. Москва — красива. Внешним обликом своим, когда часами можно любоваться ее Кремлем, Красной площадью, Ленинскими горами и видом с этих гор на Лужники, на из­ вивы Москвы-рекп с переброшенными через нее просторными мостами, любоваться бульварами, парками, отдельными зданиями, памятниками великим сынам родины. По-особому красива Москва своим внутренним духовным богатством. Ибо именно здесь с наибольшей полнотой и выра ­ зительностью формируются гуманистические идеи живого, творческого ленинизма, затем охватывающие весь прогрессивно мыслящий мир; именно здесь находит свое высшее призвание все то, что создается где бы то ни было мастерами советской многонациональной культуры. Люб ­ лю Москву!