Сибирские огни, 1974, №5

188 ю. мостков их объединяет. Это естественно: во главу уг­ ла критик взял не творчество того или дру­ гого поэта, а состояние поэтических ж анров в годы войны. В итоге возникает широкая панорама поэзии незабываемых лет. Фронтовая хроника и лирический дневник, исповедальная лирика и поэзия сопротивле­ ния, стилевые направления советской поэзии, проблема традиций и новаторства, соотно­ шение революционного и национального — вот о чем размыш ляет А. Абрамов. При этом его книге совсем не присущ тот лж еакаде­ мический тон, когда автор скрупулезно рас­ кладывает Есе по соответствующим полоч­ кам, становясь в лозу летописца, равнодуш ­ но внимающего добру и злу. Нет, Анатолий Абрамов выступает как борец, он умеет пе­ редать свое ощущение поэтического произве­ дения, показать его своеобычность, его неповторимость. Очень показательно, что в книгу естест­ венно входят наблюдения и впечатления са.- мого автора монографии. Увиденное им на войне становится аргументом — и достаточ­ но весомым. Вот А. Абрамов вспоминает Анфису И вановну — солдатскую мать, у ко­ торой он стоял на квартире в последний ме­ сяц войны. Ее сын Федор, летчик, погиб в бою. Она радовалась вместе со всеми нашим победам, но чем ближе становился конец войны, тем чаще ее радость сливалась с пе­ чалью. Когда пришла долгож данная весть о Победе, Анфиса Ивановна, все время пом­ нивш ая о Федоре и беспрестанно назы вав­ ш ая его имя, не говорила о сыне. В эти часы она плакала и улыбалась. Критик неожидан­ но — и, думаю , очень уместно — заключает: «Такими тогда были и лучшие стихи. П рав­ да, их было немного. И удивляться этому не приходится. О трудности выразить чувства тех дней, найти «лучшие слова» говорили тогда многие, в том числе и сам А. Т вардов­ ский». Однако самое существенное доказательст­ во того, что монография не грешит лж еака- демизмом, на мой взгляд, заключается в том, что книга, трактующ ая о поэзии воен­ ных лет, обращена в настоящее и будущее литературы. Критик, анализируя давно на­ писанные произведения, хочет разобраться в путях развития с о в р е м е н н о й поэзии, проверить ее теперешнее состояние. А. Абра­ мов на первой ж е странице формулиру­ ет свою задачу, как он ее понимает: «... всмотреться в те грозные дни, в частно­ сти, в поэзию, созданную тогда, особенно важно, мы не только узнаем ее собственные достоинства, но и вдумываемся в опыт, ко­ торого с избытком хватит еще на многие и многие годы». «Уроки на будущее» исследователь стре­ мится извлечь, рассм атривая самые различ­ ные проблемы. Например, такую: о чем пи­ сать? Другими словами: каков принцип от­ бора жизненного материала, применяемый тем или другим литератором? В годы войны, подчеркивает А. Абрамов, «поэты не считали нужным публиковать сти­ хи, продиктованные, говоря словами А. Сур­ кова, «свинцовой усталостью тела и серд­ ца»... такие стихи они считали плохими по.мощника!ми солдатам . Только неумный человек назовет это лакировкой. Поэты сами были солдатами, они знали, что им надо на войне, и бывало, что они сами наступали себе на горло, придавливая тоску, горе, раздражение». Исследователь показывает, что каждый писатель по-своему решал для себя вопрос, о чем писать и как писать. Например,' О. Берггольц в одном из выступлений по ра­ дио в осажденном Ленинграде (20 сентября 1942 года) прочитала стихотворение «Печаль войны все тяжелей, все глубже». И все же, показы вая страдания, принесенные войной! рисуя нечеловеческие испытания, выпавшие на долю ленинградцев, поэтесса выделяет то, что убеж дает в конечной победе, в торже­ стве добра, в исполнении светлых надежд. Закономерно О. Берггольц отвергает обви­ нения одной из читательниц, которая считает, что поэтессе свойствен слиш­ ком уж светлый взгляд на жизнь. П ризнавая, что встречаются проявления людской черствости, неблагодарности, равно­ душия, о которых пишет читательница, О. Берггольц возраж ает ей: «Но ведь не этим ж е ж и в Ленинград, не этим ж е дер­ ж им ся все мы! А я говорила, и говорю, и буду говорить о том, что людей д е р ж и т , о том, что им помогает жить». В то ж е время А. Абрамов далек от схе­ матичного упрощения, намечая четкий водо­ раздел м еж ду стихами, зовущими к муже­ ственному преодолению неизбежных тягот войны, и стихами, написанными в худших традициях ш апкозакидательства. Последние ж е до войны характеризовались бодреньки­ ми строками — вроде: «На враж ьей земле мы врага разгромим малой кровью, могучим ударом», а в годы войны — утвержденьем: В нашем сердце нет тревоги. Весь народ у нас един. Нам знакомы все дороги, В том числе и на Берлин. Д а, мы знали дорогу на Берлин и прошли эту дорогу. Но как у поэта поднялась рука написать казенные слова о бестревожном сердце, если с первых ж е дней войны было ясно, какой кровопролитной она будет, како­ го крайнего напряж ения сил потребует побе­ да. Д а, уверенность в победе жила в самые трудные дни. Но слова «в нашем сердце нет тревоги» •— ложь. А лож ь несовместима с поэзией. Это — проблемы не только прошлого. По­ ка есть литература, будут сущ ествовать и эти вопросы, и каж дый худож ник должен реш ать их дл я себя — в меру своего таланта и гражданского муж ества. Насколько важен опыт военных лет и в наше время — совер­ шенно очевидно. Подкупает в книге умение автора искать свою т о ч к у зрения, не идти в кильватере оценок, ставших, если можно так выразить­ ся, «традиционными». Например,,А . Абрамов вдумчиво анализирует творчество В. Лебе- дева-К ум ача, показы вая причины успехов и неудач поэта, работавш его в годы войны весьма напряж енно и создавшего огромное количество стихотворений и песен. Критика в дни войны прошла мимо поэзии В. Л ебе