Сибирские огни, 1974, №5

«В СВОЙ ТРУДНЫ Й МИР СПЕШУ.. Эго — реликты, это — прошлое: «И срок придет уйдут в последний час остатки тьмы в музейные подвалы». Но и прошлое не одномерно. Оно одарило человека любовью. И, в конце концов, ге­ рой поэмы обретает душевное равновесие в убеждении, что любовь, какой бы она ни была — счастливой или несчастливой, р аз­ деленной или безответной,— это все-таки счастье человека, его «светлая жар-птица», озарившая всю его жизнь. Если поэма «Теплый бор» кончалась элегической нотой робкой, неуверенной надежды лишь на воз­ вращение былого чувства: Может, то, что с собой безмолвно унесли, загрустив слегка, принесут мне обратно волны, наша теплая синь-река? — то в поэме «Н аташ а» любовь, д аж е несчаст­ ная, сломленная, осмысливается поэтом как неотторжимая частица огромного и целост­ ного человеческого бытия. Уяснить, умом и сердцем принять такой взгляд на чувство интимное, на свою лич­ ную судьбу помогает сама жизнь, которая не стоит на месте и в родном городке: «Тут без меня рожденные сады уже меня пере­ расти успели». С «сегодняшнего» берега герой видит: Идут плоты распахнутой рекой, плывут своим путем многонедельным. И я маш у приветливо рукой вот этим бывшим рощам корабельным. Конечно, ж аль расставаться с этими быв­ шими соснами: ведь «когда-то тропы дет­ ства пролегли под их напев, торжественный и строгий»; с них, «с этих сосен, с первой высоты, смотрел мальчонка, мир свой от­ крывая». Невольно сравнивая начало свое­ го трудного пути «в житейском море» с ши­ рокими и радужными жизненными перспек­ тивами, открывающимися перед «ровесника­ ми иного поколенья», герой стремится уло­ вить прежде всего нечто общее и самое существенное в судьбах отцов и детей. И плывущие по реке плоты вызывают у него совершенно неожиданны е ассоциации: Кому плоты обычные, а я маш у рукой, людей смеша, пожалуй: ведь это в ж изнь идут мои друзья, как я уш ел когда-то, возмужалый. Т ак приходит к герою осознание нераз­ рывной связи времен, преемственности по­ колений. Осознание диалектики жизни, сок­ ровенный смысл которой заключается и в постоянном возвращ ении к истокам, «туда, где все по-юному любимо», и в бодром вос­ приятии сегодняшнего дня, который надо любить, понимать, оценивать уже (добавим от себя) по-зрелому, и в приближении к то­ му заветному будущему, которое дано уви­ деть «ровесникам иного поколенья». В поэмах «Н аташ а», «Теплый бор» и в лирической хронике «Возвращ аться не на­ до» Н. П еревалов стремятся выразить свое понимание, свою художественную концеи- ■цию счастья человеческого. Д л я героя хроники такое счастье — преж ­ де всего сам а жизнь: Я видел счастья разного немало, к нему я с детства самого причастен, оно всю жизнь меня сопровождало. Уже на свет родиться было счастьем. «У счастья много обликов и граней»,— говорит поэт и раскрывает нам многочис­ ленные его ипостаси, среди которых первое место по праву отводит любви, этому веч­ ному и животворному двигателю жизни. Согласно поэту, современный «тревожный мир» «лишний раз ж елает убедиться», что «есть, жива, на радость и на зависть, лю­ бовь святая, гордая орлица». Она жива — и жить на свете стоит. Она жива — и жизнь неистребима. Свою лирическую хронику поэт, проща­ ясь со «змеей воспоминаний» о несчастной любви и с давящим грузом былых неудач, заканчивает на щемящей сердце ноте, но за грустью этой — вновь обретенный смысл и правда жизни, «трезвость прозрения и урок навсегда» — все, без чего невозможно уверенно смотреть в завтрашний день, идти вперед... Художник, взваливающий на себя нелег­ кую ношу и имеющий право говорить язы ­ ком искусства от имени общества,— как и почему он рождается? Что влияет на его становление и формирование? «Дар божий», природный талант? Д а, конечно. Способность видеть и преображать мир творчески, образно? Безусловно. Глубокие и сильные впечатления детства, отрочества, юности? И это верно. Верно, однако, и то, что трудно, пожалуй, вот так взять да и перечислить все те усло­ вия и предпосылки — природные, социаль­ ные, исторические и иные,— которые явля­ ют миру художника. И поэтому, когда Николай П еревалов «открывает» свою поэму «Вдвоем» (1972) детски-наивным вопросом: «А как стихи слагают?» — мы понимаем, что не найдем здесь полного ответа .на все подобные «как» и «почему». Но мы вправе ож идать от автора р азго­ вора о том главном в его жизни, что родило или сделало из пего поэта. И Николай П еревалов не обманывает наших ожиданий. Не мудрствуя лукаво, он сразу «признается», что истоки его поэти­ ческого жизнеощущения находятся там, далеко в детстве, в родной природе, в «родных напевах» и, наконец, в тех «со­ ловьях», что заставили «бродить в ночи, мечтая беспробудно, и «кровь-любовь» стыдливо рифмовать». Однако эта давняя быль детства хорошо помнится поэту и по другой причине, вытекающей из уготован­ ной ему в то время социальной «оодовы»: Меня венчали радуги и зори, в окошко звезды сыпались во сне. А руки жгли недетские мозоли — нелегок труд в крестьянской стороне. 12. Сибирские огни № 5.