Сибирские огни, 1974, №5

«разменяв полсотни лет», человек этот вдруг с болью понял, «что, нет, на свете он не жил, а пошутил всего лишь». То, что в мо­ лодости казалось балластом , в старости могло бы послужить надежной опорой: Сейчас бы в ж изни якорек, хотя один бы. что ли1.. Седой, разбитый человек, кляня судьбу такую, ты доживеш ь свой горький век, чужих детей целуя. Больш ая и трудная тема личного счастья, нравственной ответственности человека пе­ ред семьей и перед обществом решена здесь без громких обличительных слов. Элементы ж е назидательности и морализации к аж у т ­ ся необходимыми, естественными в этом стихотворении, выраж ающ ем отношение а в ­ тора к некоторым отрицательным явлениям в нашем быту, в нашем социалистическом общежитии. В том ж е 1954-м гаду, после выхода в свет второй книги, Н. П еревалов опубликовал в периодике яркие и остроконфликтные стихи о лю дях и явлениях, чуждых морали совет­ ского общества («Анонимное письмо», «На вокзале», «В вагоне»). П равда, стихи эти не затрагивали каких-то крупных социальных проблем, поэт ограничился обличением ме­ щ анства в его, так сказать, частных, хоть и существенных проявлениях. Но самое об­ ращение к таким темам было знам енатель­ ным дл я поэзии Н. П еревалова и отвечало назревшим потребностям и задачам того времени и литературы . Критик В. Огнев писал: «Они (стихи Н. П еревалова. — В. К-) по-настоящ ему конф­ ликтны, правдивы . Вывод в них — итог опыта, раздумий, испытания чувством. И пусть в этих стихах порой еще чересчур «в лоб», фельетонно решается слож ная психо­ логическая тема, пусть не очень сам остоя­ телен поэтический почерк автора. Главное, поэт — на верном пути. Будет крепнуть его мысль, будет тоньше рисунок образа, будут крупнее цели, будут весомее поводы. Все будет, если останется основа — верность жизненной правде, активная и последова­ тельная верность завету М аяковского: «сволочь» ни в жизни, ни в искусстве «не амнистировать»! И взгляд на мир, широкий и оптимистичный,— это тож е завет М аяков­ ского, умевшего видеть жизнь крупно, в ее социальном разрезе» («Л итературная газе­ та», 19 июля 1955 г.). Н. П еревалов включил стихи «Анонимное письмо», «В вагоне», «На вокзале» в сбор­ ник «Л едоход». Что за сим последовало, как реагировала на новую книгу поэта кри­ тика,— нам уж е известно. Вообще, надо сказать, что «амплитуда» критических «колебаний» относительно творчества Н. П еревалова в те годы была весьма показательной и, пожалуй, в какой- то мере дезориентировала поэта, мучитель­ но и упорно искавшего свой угол зрения на происходящие в жизни социально-общест­ венные перемены и повороты. В самом деле. Сначала — фанфары и ди­ фирамбы в честь поэтических принципов, провозглаш енных в стихотворении «Девоч­ ка» и закрепленных в других стихах кон­ ца 40-х — первой половины 50-х годов. Затем — сетования на то, что поэт «не видит отрицательных явлений в нашей жиз­ ни», «не сумел создать страстных, негодую­ щих стихов, направленных против всего то­ го, что мешает жить и радоваться всем тем хорошим и чистым людям, о которых так доброж елательно говорит он в своем сбор­ нике «£тихи». («Новый мир», 1955, № 3). Чуть позднее, когда поэт такие «негоду­ ющие» стихи написал,— последовали цити­ рованные уже, одобрительные и ободряю ­ щие призывы «Литературной газеты» идти по этому «верному пути». И вот, наконец, когда автор, продолж ая «обличать» и «не­ годовать», публикует поэму «Клоун» и изда­ ет сборник «Ледоход», раздается взрыв критических'упреков и нареканий за слиш­ ком однобокое, узкое и мрачное направле­ ние, которое, якобы, принимает его творче­ ство. Я отнюдь не склонен объяснять только отношением критики все зигзаги и противо­ речия поэзии Н. Перевалова в то время, — поэт и в самом деле был противоречив,— но остается фактом, что критика не поняла и не приняла стихов «Л едохода». А сборник как раз и был попыткой поэта определить и утвердить свое место в борьбе, которую повели партия и народ против ошибок, пе­ регибов и догм недавнего прошлого... Не надо забы вать, что между книгами «Светлые дали» и «Стихи», с одной сторо­ ны, и книгой« Ледоход», с другой, — был год 1956-й, знаменовавший начало нового периода в истории советского общества. И ошибки, колебания, заблуж дения, нередко сопутствующие художественному осмысле­ нию новых сложных явлений и процессов реальной действительности, наблюдались тогда не у одного Н иколая Перевалова, не только его «рука» в то время «у лиры звук неверный исторгала»... Поэт нашел в . себе силы отказаться от добреньких и благодушных песнопений: Пусть будет больно, устою — не то бывало. И попытаюсь ж изнь свою начать сначала. («Волны»), Однако серьезные сдвиги общественного сознания отразились в творчестве писателя (в силу его индивидуальных человеческих свойств и качеств, особенностей дарования) очень лично, несколько д аж е односторонне, с заметным иногда душевным надрывом,— как «песня в чертовски нескладной, запутан­ ной жизни моей» («Г рад»). И все же «тяжелые льдины» житейских неурядиц, мрачного настроения и неустроен­ ности треснули и раскололись под живи­ тельным «весенним теплом» и медленно уп­ лыли, «исчезая вдали, точно-холодные вос­ поминания». Почему-то никто из критиков, писавших о «Ледоходе», не обратил внима­ ния на символический смысл названия сбор­ ника, так точно передающего дух того вре­ мени и так верно определившего лейтмотив подавляющего большинства стихов книги: