Сибирские огни, 1974, №5

хожих людей, тем самым нарушил цель­ ность нравственного облика героя и, следо­ вательно, цельность его восприятия читате­ лем. Критики единодушно сходились такж е в отрицательной оценке стихотворения «Чер­ ные лебеди», хотя опять-таки и здесь было отмечено скорее следствие, нежели причи­ на, авторского просчета. «Кого ж е автор хочет уподобить «черным лебедям»: себя или любимую?» — недоумен­ но спрашивает рецензент газеты «Сталин­ ское племя» (от 3 сентября 1954 г.). «Откуда у него все эти «голубые озера глаз», «пьянящее тепло ,рук» и пр.?»— зам е­ чает рецензент «Советской Сибири» (от 17 августа 1954 г.) и тут ж е не без двусмыс­ ленности утверж дает, что «поэт поет явно с чужого голоса». «Вычурно, отдает погоней за ложной кра­ сивостью, к тому ж е оно (стихотворение.— В. К.) очень нечетко по мысли»,— резю ­ мирует критик «Сибирских огней» (1954 г., № 6 ). В самом деле, что ж е хотел сказать автор и что у него сказалось в этом сти­ хотворении? Черные лебеди забыли «родной Австра­ лии тепло», «их согрело северное небо» — «здесь березы нежными ветвями по-родному машут им давно». Почему бы и людям нельзя так ж е? — приходит на ум лириче­ скому герою. Заметим , что перед поэтом открывался простор для решения темы в большом со­ циальном плане (вынужденная ж изнь на чужбине, чувство родины или, наоборот, несостоятельность космополитических уст­ ремлений и т. д., и т. п.). Однако автор переводит лирическую коллизию в сугубо интимную область — любимая не отвечает герою взаимностью, и он наивно пытается ее переубедить: Посмотри на черных лебедей: и х согрело северное небо, и х земля своими назвала. Ты пойми, хорош ая, — и мне бы хоть немного ласки и тепла, — на что девушка резонно отвечает герою: Не стремись к случайному углу... Ведь сердца — не птицы, и нельзя им привыкать к немилому теплу... Герой все-таки упорствует, _сомневается: птицам — можно, а людям — нельзя? Может, зря с тобой мы не сходили посмотреть на черны х лебедей?.. Причина, по которой эти стихи нельзя признать удачными, кроется, таким обра­ зом, в несостоятельности самого авторского замы сла, в попытке совместить несовмести­ мые жизненные и психологические явле­ ния. Поэтические ассоциации и переосмыс­ ления оказываю тся слишком субъективными, натянутыми, искусственными. Отсюда — как следствие — и все эти ложны е краси­ вости типа «голубых озер глаз» и т. п. Д а, разумеется, далеко не все стихи Н. П еревалова конца 40-х — первой поло­ вины 50-х годов были удачными. Явно ощу­ тимая пока нехватка литературного опыта и мастерства, а нередко и нечеткость идейного замысла, иллюстративность, риторика, что делает стих философски несостоятельным и социально малозначимым, наконец, недостаточная взыскательность при отборе поэтического слова,— все это застав­ ляло предполагать, что впереди перед ав­ тором еще нелегкий и некороткий путь художнического совершенствования и му­ ж ания. Стихам Н. П еревалова 1949— 1954 гг., в целом, присуще радостное, оптимистиче­ ское восприятие мира, жизни и человека (и в этом отношении самое название пер­ вой книги — «Светлые дали» — не случайно, конечно). Социально-этическое кредо, глав­ ный принцип его художнического мироощу­ щения в те годы отчетливо выраж ен в сти­ хотворении «Девочка». ...Девочка поднесла к глазам осколок синего стекла и «застыла в восхищеньи», увидев мир в необычном, причудливом све­ те. Но стоило опустить руку, и земля сно­ ва предстала в привычном, но одновремен­ но и более красочном своем одеянии, бо­ гатом множеством неповторимых цветов, оттенков, переливов: Земля цветет. И солнце радо отдать ей свой зап ас тепла. Смешная девочка, не надо, не надо синего стекла! Тот мир, что строим неустанно, где ты, веселая, растешь, для глаз не требует обмана: он так невиданно хорош! И так, мир, который «строим неустанно», не нуж дается ни в каком приукрашивании, его следует принимать таким, какой он есть, и, разумеется, таким, какой он будет,— пре­ красным! Но, как мы уж е видели, проявляя спра­ ведливо повышенный интерес ко всему доб­ рому и солнечному в нашей жизни, равно отвергая — хотя бы на словах — и розовые очки неисправимого бодрячка, и мутные окуляры мрачного скептика, поэт в ху­ дож ественной своей практике склоняйся •все ж е к несколько идеализированному вос­ приятию 1окруж ающ его мира. Тенденция к сглаживанию острых углов действительно­ сти, проявивш аяся в поэме «В сельской шко­ ле», д ав ал а знать о себе и в стихах поэта первой половины 50-х годов. ...И тут, пож алуй, можно представить се­ бе все недоумение и ропот критики, когда поэт, так зарекомендовавший себя, являет­ ся вдруг с поэмой «Клоун» (1956) и со сти­ хами сборника «Ледоход» (1957), в кото­ рых многочисленные людские драмы как бы захваты ваю т автора «в полон», а «светлые дали» начинает заволакивать мутноватый туман жизненных невзгод и неурядиц. Кри­ тика почти единодушно упрекала Н. Пере­ валова за то, что он, в зя в темы злободнев­ ные и остроконфликтные, не сумел верно осмыслить сложные жизненные явления, а лишь разворошил «тяж елые льдины» житей­ ских драм . Действительно, в некоторых сти­ хах 1956— 1957 гг. поэт то и дело ж алуется на тосюу, «сплошные неудачи» и «неодоли