Сибирские огни, 1974, №5

— Шумни, сынок,— просила бабушка.— Постращай их маленько. Тогда лейтенант нагнулся к бабушке и, стесняясь, объяснил ей по­ тихоньку, что не может этого сделать. Вот если бы они пели лирические песни — тогда можно было бы их привлечь, как за нарушение порядка в общественном месте. Но поскольку они божественное поют, то он, со своей стороны, затрудняется... Вдобавок еще интеллигентный гражданин усугубил сомнения лей­ тенанта. — Не думаю,— сказал он,— что этот вопрос в компетенции мили­ ции. Д алеко не уверен. Короче говоря, эти самые Нюрка с Дуськой и веселые их мужья без помех исполнили весь свой божественный репертуар, а про рожде­ ство и «Отче наш» успели д аж е прогнать по второму разу. Вылезли они не дое зжа я «Садов», на остановке «Лесопилка». Чернявенькая Нюрка выходила последней. В дверях она остано­ вилась и, будучи уже на недосягаемом расстоянии, допела все-таки.про девушек, которые зря любят красивых, отбила дробь и показала сер­ дитой тетке язык. Внутренний голос Тут как-то с одним человеком по фамилии Мокрецов Федор Иг­ натьевич (или просто Федя, поскольку Мокрецов еще довольно моло­ дой мужчина) произошел случай, который к числу рядовых явлений, пожалуй, не отнесешь. Он вдруг обнаружил у себя способность слы­ шать внутренние голоса других людей. Причем, способность эта про­ резалась у Мокрецова сразу, в результате скрытой химической реак­ ции, может быть, или другого какого сдвига. Факт, согласитесь, уни­ кальный. Правда, кое о чем подобном в печати сообщения иногда про­ скальзывают: о возможности телепатии, например, о чтении книг при помощи пальцев. Но вот про то, что можно чужой внутренний голос ус­ лышать от слова до слова, наука пока молчит. А с Мокрецовым дело было так. Ехал он как-то в почти пустом трамвае. Такой, знаете, новый трамвай с прицепом. И на оба салона — только четыре пассажира. В заднем сам Мокрецов сидел, и рядом с ним у окна,— пожилой интеллигентный мужчина в шляпе. А головы двух других пассажиров торчали из-за спинок сидений далеко впереди. Кондуктора, обратите внимание, тоже не было — трамвай работал на самообслуживании. И вот в такой, можно сказать, разряженной обстановке Мокрецов вдруг явственно услышал, что кто-то поет. Не вслух поет и не шепотом, а как бы про себя. Ну вот, как если бы репродуктор до конца выкру­ тить, а потом плотно-плотно ухо к нему прижать — вот такое, при­ мерно, ощущение: когдд голоса, вроде, нет, а слова отлично разби­ раешь. Но только это было не радио, пусть д аж е отдаленное. Потому что неизвестно чей беззвучный голос пел неприличнук? частушку, каких по радио, хоть застрелись, не услышишь. Неприличную, чтобы не сказать — похабную. Мокрецов эту частушку с детства наизусть знал. Мокрецов оглянулся украдкой туда-сюда и еще ра з убедился, что поблизости, кроме этого в шляпе, никого нет. Вот тогда его и стукнуло: это же сосед поет! Ну, не он сам, конечно, а в мозгу у него что-то такое. Внутренний голос, короче. А Мокрецов этот голос, выходит, запросто секет.