Сибирские огни, 1974, №4

— Он правду говорит. Все правда.—У их ног шлепнулся туфель, лег рядом с бросовыми сандалиями, новехонькой охряной подметкой квер­ ху. Тоня приподняла велосипед, нацелила его на тропу, которая вела от озерца к грейдеру. Сказала отчетливо и грубо:—Мужу про жену положе­ но все знать. Помечтали мы с тобой, карий... а мое счастье — короткое. Оно, видишь, во-он бултыхается!.. — Тоня?! Она оглянулась на озерцо, на мужа, который брел к ним, еще по грудь в воде, держа в руке туфель. Закрыла глаза, обхватила руками шею, будто испугалась чего-то, и не услышала, как ударился о землю велосипед. — Вчера к тебе ехала, а навстречу сын, карасей несет... Я за куста~ ми отсиделась — вот оно, мое счастье... Прощай, Алеша! Алексей оцепенел.. В сердце вступило опустошение — до глухоты,, до незрячести. Потом он услышал скрип ржавой машины, птичий гомон в Липках, чавканье гуляющего в камышах карпа, дыхание мужика за спиной. Тимофей смотрел вслед Антонине, будто проверял, как она держит­ ся в седле, все ли ладно, и туда ли она держит путь, куда^надо. Смотрел привычно, а вместе с тем и с тайным интересом, и с глупой, униженной гордостью, что вот он причастен к ней, связан как-то с ее необычной» удачной жизнью. — Хозяйка! — сказал он негромко и в поучение Алексею. 1973. Сентябрь.