Сибирские огни, 1974, №4

Тоня улеглась сильной, подвижной спиной на его колени, пригиба­ ла голову Алексея, заглядывала в глаза сквозь стекла, потом сняла оч­ ки, целовала в глаза и губы. — Хочу видеть тебя ясно, без дурного тумана,— сказал он. — Ну, и чего видишь? — Ты красивая. — Дурачок! Уже моей красоты нет, а была. — Никогда ты не была такая красивая, как сейчас! — Не знаешь ты, не знаешь... — И не хочу знать! — А раньше все вызнать хотел. Я почуяла. — Теперь мне все равно, Тоня, Тоня,—шептал он в самое ухо жен­ щины, в нежный ее затылок, в висок, в губы, так что звук его голоса не: уходил от них никуда, а был с ними и только в них. — Вот какой ты сильный... карий ты мой! Я тебя старше, а ты меня любишь. ...В луга слетел ветер, короткий, в один порыв, он на ходу внятно расчесал близкий камыш, скрипнул сломанной веткой и затих в гу­ стой листве лип. — Леш! А, Леш! Я иголку принесла и пуговки, хотела пришить, а ты ковбоечку дома бросил. Чего ты вырядился? — Для тебя. — Что я, особенная какая? — Для меня да — особенная. — Чем же я особенная? —-Она и не верила, и хотела услышать приятное: а вдруг что-то есть, чего она и сама не понимает. — Ты — счастливая, все тебе ясно, все решено. При тебе и другой может стать счастливым. — Отчего же не стал? — Кто? — не понял Алексей. — Не видела я возле себя счастливых! Ты лежи, не смотри на меня.—Она не дала ему приподняться, прижалась виском к плечу, рукой обхватила грудь. — Так бывает: счастья нет, нет или есть, а человек не замечает его, и вдруг все меняется. — А за что мне счастье? И как это не приметить его, если оно при тебе?! — Человек может не знать, в чем его счастье. — Не в деньгах ж е !— с сомнением сказала Тоня.— По деньгам я счастливее других. — Какие у тебя особенные деньги?! — Есть!— сказала она деловито.— Я в день десятку могу снять, а стала бы красть да ловчить, так и четвертак при мне. — Это как же снять? Из кассы? — Нет у меня кассы, в ящике деньги, все в ящике; и за товар, и за труды мои. Хватит у меня на новую избу и на двух мужиков, а счастья на них не купишь.— Тоня поежилась.— Провались они все; я тебя по­ любила, ты хороший, только еще впотьмах бродишь. — Я впотьмах?! — Ага! Закрой глаза: видишь ты чего? — Тебя. И с закрытыми тебя вижу. — Жадный ты... Леш! Где же ты наголодался так, карий? В городе, что ли?.. ...Чудо! Так и полая вода не берет, не кружит человека, как взяла его Тоня, то тихая, будто и руке лень шевельнуться, то ненасытная. — Умаял меня — и спишь. — Что ты! — Погладил ее по шелковому, жаркому плечу, чувствуя,