Сибирские огни, 1974, №4

назад Никанорыч уже в который раз страшною клятвою поклялся, чте свой лимит по этому делу на стройке он давно исчерпал — и хватит, больше ни капли! Они с Володей только поднимались по лестнице, отряхивая снег, топали за стеной — они еще не вошли, а мне вдруг стало до боли ясно: и это, что случится только через три или пять минут, это все тоже для меня — уже в прошлом. А потом были дружеские тосты, такие в этот вечер откровенные, словно я уезжал туда, откуда никто не возвращается, были нарочно веселые слова, от которых комок подступал к горлу, были шутки, на этот раз не вызывавшие у меня ничего, кроме долгого вздоха, были руки на моих плечах и крупные, с проступившей к вечеру щетиною, под­ бородки, царапавшие мне щеку. И я, сам ни грамма в тот вечер не вы­ пивший из-за истории с печенью, в конце концов неутешно заплакал, и мне за то нисколько не было стыдно. Утром, когда мы стояли на перроне, я вдруг подумал, что странное получается дело: да, эти ребята остаются в Сталегорске — но разве они' и не уезжают вместе со мною? Да, я уезжаю отсюда далеко — но разве lie остаюсь я навсегда в этом городе? И я незаметно повел головою, оглянулся. Около двери молодень­ кая проводница со скучающим видом зевнула, потом достала из кар­ машка круглое зеркальце... Разве она могла знать, что в это время мимо нее сплошным потоком идут в вагон мои друзья и знакомые, и спешат те ребята, о которых я когда-либо еще напишу — подручные сталеваров и хирурги, взрывники и навалоотбойщики, лесорубы, такси­ сты, пасечники, начальники партий, сплавщики, хоккеисты, дежурные монтеры, охотники. Кого только не было в толпе, которая шла и шла *— и те, с кем успели мы съесть вдвоем тот самый пуд соли, и те, с кем я не собрался еще и парой слов перекинуться, а только обменялся когда-то понимающею улыбкой, и здесь были те, кто когда-либо давал мне ночлег и пищу, и кто ночевал и сидел за столом в моем доме; те, кто рассказывал мне о своих бедах, и те, кому исповедовался я сам; и садились те, кто меня когда-то не оставил в беде, и те, кого поддержал я; спешили те, кто меня когда-то обидел, и те, перед кем я сам был так виноват; и торопились тоже и те, с кем я не был знаком, о ком мне только рассказывали, и они теперь были тоже тут — это просто удиви­ тельно, сколько народа могло войти в этот обыкновенный вагон скорого поезда! Но на маленькой южной станции, где почти единственным призна­ ком зимы был дотаивающий от косого дождя ноздреватый снег, кото­ рый наш состав успел дотащить сюда на крышах вагонов,— я сошел, конечно, один. И состояние одиночества на многие дни стало для меня тогда обычным. На главной улице этого городка, в котором мы жили теперь у род­ ственников, днем часто встретишь при полном параде вышедших для неспешной прогулки людей почтенного возраста... Походка у них на­ столько важна и нетороплива, что поневоле хочется назвать их не ста­ риками, но — старцами, и полные достоинства лица настолько торжест­ венны, что невозможно не сказать о них: лики. Когда идешь навстречу такому старцу, он смотрит на тебя с при­ стальным ожиданием чего-то значительного, и тебе вдруг сделается стыдно, если ты с ним по крайней мере не поздороваешься. Старцы были одни и те же изо дня в день, и меня они тут же раскусили. При встрече со мной кто-либо из них почти незаметно кивал еще издалека, и, когда сперва раз или другой я виновато проходил мимо,