Сибирские огни, 1974, №4

— А меня как раз дома не было, к бабушке ездил. Мать не сооб­ щила ничего. Приезжаю, а она в трауре.— «Кто,— говорю,— мам, у нас помер?..» — «Та,— говорит,— дальний родственник один, ты его, детка, и не знаешь».— «А где папка?» — «Да, где? Ездит, как всегда». Сама плачет. Я стану: «Чего ты, ма?» — «Да, так». А потом паска была, а мне соседи говорят, пацаны: «Чего, Толян, пойдем на могилки? Отца своего хоть проведаешь». Я говорю: «Может,— по морде?» А они: «Тю, а ты до сих пор не знал?» Невыносимо холодно было в автобусе. Он смотрел на меня, словно чего-то ждал. — А ты один у мамы? — Один... И она теперь одна. Правда, сейчас бабушка приехала. Потому что плохо. Она и письмо мне написала. Мне справку дали, и я поехал. Я сперва не понял: . — Что за справку? — Ну, чтобы милиция знала, что я ниоткуда не убежал, что я к маме еду... — Ты, я гляжу, совсем замерз... — Да ничего. Чего ж теперь? А мне почему-то показалось, что он ждал расспросов. — Да, Толя... Если мама против, может быть, тут стоит подумать... — А я думал. Я и у врача спрашивал: что, если брошу? Будет | маме лучше? А он замялся... Значит, не будет. А я брошу. А мне отец говорил: никогда не бросай, Толька! Как бы там трудно, а ты не бросай. Просто ужасный холод. На каждой остановке все вставали и принимались приплясывать. Две пожилые женщины, обе в цыгейковых шубах, попеременно терли друг другу спины. Я вдруг спохватился, мне стало неловко: разговариваю тут с ним, а он, бедняжка, уже и «бублик», что называется, не выговорит. — Иди-ка ты на переднее сиденье, а, Толь? У этого автобуса мо­ тор там. Все-таки потеплей — иди-иди... Он сел там рядом с полною женщиной в синем длиннополом паль­ то с хорошей чернобуркой. Она показала ему, что надо сунуть ладони в щель между сиденьями, откуда, видно, пробивалось тепло, и он по­ держал было там руки, а потом снова опустил их в карманы, опять отставил локти, опять затих, уткнув в грудь остренький подбородок, и под оттопыренным его воротником даже отсюда, издалека, видна была голая шея. Я не мог сидеть, встал, попробовал топтаться на одном месте, под­ жимал и разжимал пальцы — ноги у меня совсем заледенели. Было, и действительно, очень холодно, но мне теперь казалось, что все-таки я не слишком замерз, а просто невольно склонен преувеличи­ вать, чтобы не казаться сейчас самому себе таким чрезмерно благо­ получным. Мальчишке этому, и в самом деле, живется нелегко, но, посмот­ реть, как он держится. Отчего же мы, которым уже за тридцать, тут же расклеиваемся от пустяковой обиды и выбить нас из колеи может какое-нибудь не столь важное известие? Каких только страхов не пришлось мне совсем недавно пережить, а так ли все было плохо? Опять я мысленно возвращался на несколько лет назад... Дело в том, что мы с женой начинали на этой стройке в Сибири j почти с палаток, и когда пошли ребятишки, хлебнули с ними достаточ- j но. Досталось и обеим бабушкам, им, может быть, даже больше, чем нам. То одна, то другая — у кого здоровье в ту пору было покрепче —