Сибирские огни, 1974, №4

вокруг, местами тянулись полоски мелких берез и осин с голыми вет­ ками, и клинья распаханной зяби чернели кое-где среди потемневшего жнивья. Послышался звон колокольчиков. Навстречу Епифану быстро неслись лошади, запряженные парами, с розовыми и синими лентами в гривах и на дугах, и он свернул с дороги, чтобы пропустить свадеб­ ный поезд. Невеста с бумажными цветами на голове сидела рядом с женихом на передней подводе, на остальных двух тряслись бабы, улыбаясь и глядя на Епифана, а одна даже помахала ему платочком. — Маши платком-то, дура старая! — проворчал он, направляя лошадь на дорогу.— Пой, дери глотку! Плакать надо, а не петь! Конец земной жизни наступает, а они свадьбу! С ума посходили! Кнутом бы вас смоленым! И опять безлюдно и безмолвно вокруг, грязная дорога извивается среди полей, то скрываясь в низине, то снова выползая на бугор. Две сороки летят куда-то, ворона каркает на березе и глядит на Епифана, словно что-то хочет сказать ему, предупредить об опасности. — Делите одежды моя-а-а-а,— напевает он тонким жалобным го­ лоском. Вдали, на подъеме, тяжело пыхтел паровоз, пустив из трубы гу­ стой черный длинный дым. Епифан Савельич вспомнил, что с самой весны собирается съездить в город к брату, который торгует овчинами и кожами и от которого давно уже не было письма. — Тоже жмут, поди, как масло в станке! Подъехав к станции, Епифан привязал лошадь и пошел узнать, сколько стоит билет. В маленьком вокзале на полу, на столе и на ска­ мейках сидели и лежали пассажиры с мешками, сундучками и чайни­ ками и плакали грудные дети, словно в больнице. Шагая через ноги, обутые в сапоги и в лапти, Епифан прошел к кассе. Окошечко кассы заложено картоном, на котором Тучин прочитал: «Здесь был Филипп Иванович из села Колывань Новосибирского округа». — Смутился народ!— думал Епифан, с отвращением рассматри­ вая пассажиров.— И туда едут, и оттуда едут... Минуты пд месте не сидят! Кнутом бы смоленым! Все ищут, где лучше, а оно, видно, везде одна сладость-то! Возле печки стояла женщина в лаптях и в длинной оьчинной шубе, расходившейся внизу вширь, как колокол. Все лицо, кроме глаз, она закутала теплым платком, словно в вокзале была буря. — Куда едешь, тетка? — сердито спросил Епифан. В Сибири лап­ тей не носят, и, значит, женщина приехала откуда-то, пензенская или тамбовская. Она кашлянула и высвободила из-под платка рот, — В Кузнецк. Епифан подумал и переспросил: — В Кузнецк? — Да. — На работу? — На работу. — А что же там за работы за такие открылись? — Всякие разные. Новостройка, снабжение хорошее, говорят. И крупу выдают, и селедку. Епифан хотел еще задать несколько вопросов, но в этот момент в вокзал ворвался,— именно ворвался, а не вошел,— высокий человек в новых, забрызганных грязью сапогах и сдвинутой набок шапке, и Епифан испуганно шагнул к нему. — Сват!!! Да, это был сват, Яков Борзов. 4. Сибирские огни № 4.