Сибирские огни, 1974, №4

населения. А пока от всяких толкований случившихся чрезвычайных событий среди подчиненных и служащих ваших, особливо простого на­ рода,— прошу воздержаться. Из первых рядов послышался почтительный голос: — Так ведь гербы царские ломают, ваше высокопревосходительст­ во... песни бунтарские поют, флаги красные вешают. — Гербы царские, господа, теперь спасти трудно. А на всякие песни и флаги даже в 1905 году твердые руки нашлись. И нынче... Что будет нынче и найдутся ли твердые руки, услышать Кир не ус­ пел. Для него рука уже нашлась. Жесткие пальцы раковой клешней вцепились в ухо, над головой просквозил свистящий злой шепот дво­ рецкого: — Ты как сюда попал, пр-рохвост? Подслушивать вздумал? Ьр- рысь! — рука в белой перчатке хлопнула по вихрастому затылку, и Кир щучкой скользнул вниз по винтовым ступенькам лестницы. Ухо распухло и горело. Кир потерял интерес ко всем событиям, да­ же к тому, что никто не стер мыла с распряженной «Звездочки», и она стоит около конюшни, не покрытая попоной, и глубоко водит боками. Волоча шинель, он пересек усадьбу по флигельной дорожке. В комнате забрался на кровать и засунул голову между подушек. Кир долго успо­ каивал боль в горящем ухе, а когда высунул голову, то было почти сов­ сем темно. Мать, не зажигая огня, сидела на табуретке посередине ком­ наты, тупо уставившись в угол и опустив безвольно руки. Такой ее Кир еще никогда не видел. Во всей фигуре матери была глубокая засты- лость; Кир испугался и потихоньку спросил: — Мам, ты что?... Мать вздрогнула, будто очнувшись от сна: — А то... Ежели поруха всему, царя, генерала нашего долой? От ме­ ста откажут. Куда мы с тобой? Чем кормить тебя, мордастого олуха, буду? Корочкой сухой, ли чо ли? А кто нам подаст эту корочку? Тут хоть с кухни господской когда перепадет,— что поварам колпаки накрахма­ ливаю...— Но сразу же она гордо подняла прямые плечи.— Ты только рожу не криви. Не пропадем. Руки у меня покуда крепкие. Вскоре Кир встретил на улице Егорку-Петуха во главе толпы пар­ ней и мужиков. У Егора на отвороте распахнутого полушубка был при­ шпилен огомный красный бант, концы которого свисали ниже полы. Рыжий кричал на ходу: — Свобода, товарищ-щи! Круши царевы порядки! — Мужики в от­ вет тоже что-то одобрительно орали. Егор даже своего друга не заметил и, не услышав его оклика, про­ шел мимо. А Киру почему-то не понравились орущие мужики, да и сам Егор, хоть и был похож на разбойничьего атамана, на этот раз пока­ зался чужим и нехорошим. Что ж, пускай не заметил. Подумаешь! Ходя себе, сколько хочешь, и ори, не жалко! Теперь все орут, только называ­ ется это,—«митингуют». В первые дни все, кто ни встречался на улице, знакомые и незна­ комые, в треухах, форменных фуражках или шляпах-котелках, обнима­ лись и целовались, как на пасху. «Свершилось! Взошла заря над рус­ ской землей-страдалицей!» «Все теперь равные, все теперь братья!» — и обменивались красными бантами. Но прошло совсем немного времени, и обниматься с поцелуями пе­ рестали. Стали спорить и ругаться. Спорили около лавок и магазинов, на перекрестках возле угловых домов. Когда собиралось побольше людей, находился кто-нибудь по­ крикливей: