Сибирские огни, 1974, №4

— Шалопут и ерник! Дядя Леонтий, приглядываясь к гармонисту, отзывался по- другому: — Интересный тип. Парни и молодые женатики решили отозваться по-своему. Когда однажды Егорка, наигрывая на гармони, заявился в «Порт-Артур» с одной из поселковых девчат, перед ним на верхней тропе у крайней халупы вырос заслон: Д ну, Рыжий, повертывай пятки. Нечего тебе наших девок му­ тить, покуда целый, катись к едрене фене! Егорка обиделся: — Да вы што? Я запросто... — Запросто зачинается, да у бабки-повитухи кончается. Новер- тай, говорят. Бить зачнем. — Девицу, поди, не тронете? Попутно с ней встретились. — Да кто об нее руки марать будет? Гармонь в руках Егорки, как ощетинившаяся кошка, выгнула спи­ ну и сердито зафыркала на басах, а потом неожиданно противно за­ мяукала, но тут же Егор ее сжал, застегнул, снял с плеча и аккуратно отставил в сторону. Потом надернул козырек картуза на лоб, вынул из кармана и надел на пальцы блестящий стальной кастет. И уже без шутки в голосе шипяще выцедил: — Несознательный вы народ. Что ж, пусть будет так. Кто первый. Выходи сперва хоть на левую,— И прижался спиной к стене халупы. Молодые мужики остоповали. Накал начал спадать: в поселке умели уважать бесстрашие. К тому ж и гармониста в «Порт-Артуре» не было. — Ладно уж, проходи. Но гляди, ежели какую из наших огу- ляешь, ноги все одно повыдергаем. Егорка, как будто ничего не произошло, снял с руки кастет, выбил чуб из-под козырька и закурил. ' _ Сразу б так. А то — повертывай. Ежели мне тут у вас глянется. Воздуха чистые. А девки ваши ни к чему. Мне и в городе хватает. Подхватил гармонь и вошел в поселок под звуки марша и в сопровож­ дении всего заслона, превратившегося в свиту. Поздно вечером, выскочив на улицу «до ветру», Кир заметил, как из хибарки дяди Леонтия вышел Егор. Оглянулся на закрывшуюся за ним дверь, плюнул на землю, пробормотал: «Ничего, еще поговорим, черт одноглазый!» И скрылся в темноте за поворотом. В поселке же Егорка-Петух стал своим. Как-то под вечер Кир пошел рыбачить. Он размечтался о том, что принесет полную торбу трепещущей серебристой рыбы, а мать сварит уху и назовет сына добытчиком и кормильцем. Но сколько Кир ни пле­ вал на червяков, насаженных на самодельный крючок из булавки, какие места ни выбирал, уйдя по берегу чуть не за версту от поселка, а торба так и осталась пустой. Чтобы не просмеяли ребята, обратно по бере­ гу он не пошел, а вскарабкался прямо по обрыву, выискивая, где бы в бурьяне спрятать до утра удочку. И неожиданно наткнулся на Егора. Один-одинешенек он сидел на оголенном выступе и, свесив ноги в обрыв, тихо наигрывал на гармони. Во всей его фигуре, в наброшенном на плечо пиджаке, склоненной го­ лове с повисшим чубом, было столько непохожего, что, не будь гармони, Кир и не узнал бы его. Уставившись на потухающий закат над Обью, словно с трудом перебирая лады, Егор пел. ...Ты пришла ко мне, было (весело, Цвели яблони -в салуну. А ушла по темной лестнице, Удаляясь в темноту.