Сибирские огни, 1974, №4

— Нашелся. Отозвался. Ве-селая птица. Кир шепотом, чуть не молитвенно, попросил: — А ты еще... кукарекни, а? Парень поднялся с гранитных ступенек, сделал таинственное лицо и приложил палец к губам: — Никак, брат, больше невозможно! Раньше времени вылазить начнут. Кир опешил: — К т о в ыл а з и т ь ? — Эти все, кто вокруг. А им до полночи, до первых петухов, высо­ вываться не положено. — Та-акуж?! — Так не так, а я, брат, ночью сюда не ходок. — Я хожу. — Врешь! Как зовут-то? — Кир. — Ка-ак? И чего только попы не выдумают. Ну ладно, Кир-пыр, будем знакомы. После этой встречи Киру несколько ночей мерещилось, как в гробах ворочаются мертвецы и клянут рыжего Егорку за песни и кука­ реканье. Играя на привычном для всех ребят кладбище, он все же «Со- лонкинский склеп» стал обходить стороной. А Егорка-Петух почему-то повадился навещать по-злому бьющий­ ся за жизнь в земляночной ободранности откосный «Порт-Артур». Каждый свой приход он возвещал заливистыми трелями гармони и звонким, разносящимся до середины Оби, голосом: ...Хаз-Булат удалой. Бедна сакля твоя!.. Заслышав гармонь и песню, «порт-артурские» девки и молодые ба­ бенки бежали прихорашиваться, а парни и мужики начинали хмурить брови и поддергивать рукава латаных рубах. Голубоглазый наглый щеголь-гармонист в хромовых сапогах был для поселка вроде диковин­ ного павлина, попавшего в курятник-завалюшку. Егорка, будто ничего не замечая, проходил на «пятачок» — небольшую площадку невдалеке от хибарки дяди Леонтия — и, явно желая привлечь внимание ее хо­ зяина с вызовом шумел: — Што, про-ле-та-рии, скушно жить? Шут с вами, повеселю! И на «пятачке» начинались кадрили и пляски. В поселке скоро о Егорке узнали все подробности:' самый лучший мастер на пимокатном заводе купцов Солонкиных, хозяев частенько допекает, а те, хоть и морщатся, но терпят. Надо ж такое, к примеру, выкинуть! У Солонкиных на главной улице большие глухие тесовые во­ рота. И вдруг как-то поутру, на диво всем прохожим, во всю створину по­ явился рисунок: огромный черный круг, а в середине—.валенок с раз­ водами. Поверху круга — корона с чертячьими рожками. Прямо тебе графский герб! Только — подпись под кругом непечатная. Герб не­ сколько раз с ворот смывали и соскабливали, а он снова оживал. Вы­ ставили тайную охрану. Рисовальщиком-тО и оказался Егорка. Пово­ локли его в участок. А Солонкин самолично из полиции вызволил: — Пущай! Хоть, сукин сын, и озорует, но... герб! Чем я хуже графьев? — И с Егоркой договорился, чтобы он герб размалевал пояр­ че, а для крепости — масляной краской. Только без матерных слов. Егорка так и сделал. Отец Егорку не любил: