Сибирские огни, 1974, №4

— А деревья, кустищи, оградки, кресты? — Кресты все наперекосяк и тоже железные. А по кустам сразу лаз видно. Так не пойдет. Договорились переиграть. Кир, шныряя по кладбищу, стал выискивать разбойников. Больше всего мешала цветущая черемуха. Ее густо пахнущие ветви нависали над могилами, сыпали на них снежинки лепестков. Из-за черемухи,— только тронь, начинает осыпаться, а значит, разбойник сразу заметит и перепрячется, — приходилось ползти ящерицей на животе ниже па­ хучих веток. На старом кладбище с вдавленными чугунными плитами Кир ни­ кого не нашел. Надо было переходить на новое. Разбойникам больше быть негде. Там много высоких разноцветных каменных памятников. Есть даже похожие на часовенки с подземными входами как в землян­ ки. Кир решил начать поиски именно с такого места. Минуя аллеи и тропинки, он напрямки стал пробираться к знаменитой фамильной ограде купцов-фабрикантов Солонкиных. Осторожно приподнял ветки кустов около самой решетки с затейливыми литыми чугунными выкру­ тасами. Вместо ожидаемых разбойников Кир увидел... В центре могильного поместья на ступеньках надгробной белой мраморной беседки-часовенки сидел взрослый парень. Выглядел он франтом: щегольский суконный пиджак с платочком в кармане, хро­ мовые сапоги, сдвинутый набекрень картуз с лаковым козырьком, из- под которого пробивался лихой рыжий чуб. Парень, поглядывая на ок­ ружающие могилы и кресты, негромко играл на гармошке и что-то на­ певал. Кир навострил уши, всунулся головой в чугунную решетку и расслышал: ...Гр-робики дубовые, Гр-ро-бики кедровые, Гр-ро-бики еловые, К аждому свои... Рыжий заметил удивленную рожицу «сыщика», хитро подмигнул ему и тряхнул чубом: — Чего, чёсанок, уставился? Кир не струсил: — А разве тут... так можно? — и показал на гармонь. — Можно, ежли не шумно да сторожу кладбищенскому шкалик поднести. — А зачем? — Затем, что место для слободной игры подходящее. Ни тебе го­ родовых, ни прочих. Окромя тех, кто орать не может. — А кто не может? — Хоть те же старшие Солонкины. Молодые-то еще командуют. Вот и охота, чтобы, значит, старшие меня, Егорку-Петуха, послушали. Они еще моего батьку в пимокатке в чахотку вогнали. — Почему — «Петух»? — С детства кличку дали. Петушиться любил. Чуть что — и в на­ скок. А к тому же и под петуха кукарекать умел. — По-взаправдишному?! — На самый настоящий манер.— Рыжий закинул голову, припод­ нял крыльями локти, хлопнул ими по бокам и... на полкладбища раз­ дался петушиный клич: — Ку-к-к-а-р-р-еку-у! Кир замер от восхищения. И тотчас откуда-то издалека, со сторо­ ны «порт-артурского» откоса, донесся ответный тревожный петушиный крик. Рыжий Егорка осклабился: