Сибирские огни, 1974, №4

предвечернего света. И дальние горы за­ стывшими плавными линиями вторят стран­ ным волнам, живым и звучащим над ост­ ровком. Пересказывать картины Константина Панкова не менее трудно, чем пересказы­ вать настоящие стихи. Кроме всего проче­ го, это, на мой взгляд, объясняется еще и тем, что Константин Панков менее всего «литературный» художник. Его сюжеты пре­ дельно просты, немногословны, детали бы­ та скупы, хотя и всегда естественны и до­ стоверны. Однако главное — цвет, линия и те ощущения, которые рождаются от дви­ жения линий и соседства цветовых пятен. Что касается холста «Волны», то, глядя на него, я чувствую, что художник здесь ри­ совал с ч а с т ь е ' — именно то чувство справедливости, гармоничности, вечности мира, чувства особой душевной наполнен­ ности, сознание того, что человек в сущно­ сти бессмертен, именно то чувство, тот дол­ гий и желанный миг, который именуется с ч а с т ь е м . Но Панков решил и еще бо­ лее сложную задачу. Картина о счастье, ес­ ли так можно выразиться,— диалектична. Она не просто (ах, если бы это было прос­ то!) фиксирует миг счастья, она подготавли­ вает его, она говорит о том, как, из чего складывается счастье; она очень осторожно и все же пронзительно говорит о безнадеж­ ности. Наверное, моя трактовка может показать­ ся искушенным знатокам и любителям жи­ вописи чрезмерно субъективной. Но я не претендую на всеобъемлющий анализ. Мои заметки — впечатления восторженного зри­ теля. И я повторяю: «Волны» Константина Панкова — картина о счастье, я вижу, чув­ ствую три неразрывно связанные, тесно переплетенные части этого полотна — ле­ вую: горы, строения, олени, деревья, река, лодки, труд; центральную — поющие волны, и, наконец, правую часть — бестравный бе­ рег со скелетообразными елями, безлюдный, пустой. И надо заметить, что все деревья Константина Панкова — огромны, а здесь они настолько малы... К. А. П анк о в— сын мансийки и ненца, родился в 1910 году, на Севере, в поселке Саранпауль Березовского района. Большую часть своей недолгой жизни он провел в родных местах — охотился, ловил рыбу, а в тридцатых годах начал заниматься в ху­ дожественной мастерской при Институте малых народов Севера в Ленинграде. В 1937 году работы ненецкого художника были отмечены золотой медалью «Гран При» Парижской международной выставки. Воспевавший Родину, Константин П ан­ ков ушел защищать ее и погиб во второй год Великой Отечественной войны на Вол­ ховском фронте. Рассеянные и сохраненные в частных соб­ раниях работы К. А. Панкова впервые пре­ красно и, насколько это возможно, полно представлены в альбоме Г. Гора. И одна только мысль о том, что мы могли и не знать и не узнать об этом самобытнейшем художнике,— ужасна. Встреча с ним потря­ сает, как в свое время — встреча с Пирос- манишвили. Потрясает при всей несхожести этих художников. Творчество художников-самоучек причис­ ляли к примитивизму, определяли как «на­ ивное искусство»; словацкий искусствовед Штефан Ткач назвал его и н с и т н ы м (от латинского — подлинное, невнушенное,. врожденное, искреннее). Наверное, это бо­ лее точное определение, оно обозначает са­ мобытное, независимое от традиций и школ искусство, включает в себя все то, что яв­ ляется постоянно зарождающимся, не уста­ новившимся. Можно говорить о том, что пейзажи К. А. Панкова напоминают иными деталями, а порою и цветовой гаммой япон­ скую живопись, но, видимо, никаких клас­ сификационных выводов из этого делать не следует, как не следует искать параллелей между работами К. А. Панкова и наскаль­ ной живописью первобытного человека, ибо последнее насколько очевидно, настолько и поверхностно. Самобытного непрофессионала, инситного художника всегда интересует нечто боль­ шее, чем формальная сторона творчества. Он, и яркий пример тому любая из работ Панкова, стремится к раскрытию нераскры­ тых и неизвестных проявлений человеческой сущности. И любые изобразительные сред­ ства и приемы, а равно и его искренняя не­ посредственность при этом являются лишь внешними признаками его самовыражения. О художнических воззрениях, а это в пер­ вую очередь гражданские воззрения, К. А. Панкова надо думать и говорить с учетом тех перемен, которые принес малым наро­ дам Севера Октябрь семнадцатого года. К. А. Панков — один из тысяч «безымян­ ных» созидателей того, что лежит в основе каждого национального искусства — народ­ ного творчества. Усиливающийся интерес к инситному творчеству, проявляющийся в организации народных художественных промыслов, вы­ пуске книг, подобных рецензируемой, в ме­ роприятиях международного масштаба (в 1972 году в Братиславе состоялась третья Триеннале инситного искусства — междуна­ родная выставка и симпозиум),— этот ин­ терес вызван не только художественно-эсте­ тическими, но и социальными факторами. Взяться за кисть К. Панкова побудили социальные перемены на его родном Севере. Скачок в социализм, столкновение двух формаций высекли искру его таланта. Но в наши дни работы художника имеют не только такое историко-социальное звучание, они борются со стандартизацией, унифика­ цией искусства, с чрезмерной обусловлен­ ностью его следования школе, моде, конъ­ юнктуре, с чрезмерной заботой о с в о е й манере, заботой, выливающейся в субъек­ тивизм. Творчество К. А. П ан к о ва— современно в наши дни настолько же, насколько оно было современным в тридцатые годы. И это ли не доказательство его подлинно­ сти! Александр ВАШУРИН.