Сибирские огни, 1974, №4

сад». Фабрикант Хорнблоуэр хочет купить имение, чтобы вести там разработку недр, построить завод. Семья соседа, аристократа, помещика Хилкриста всеми силами проти­ вится этому — она стремятся сохранить сельскую идиллию. Шаг за шагом разгора­ ется распря, в борьбу втягиваются оба се­ мейства. В ход идут шантаж , подкуп, клят- воотступничество... Драматическую историю молодых людей, представителей противоборствующих се­ мейств, режиссер решает на высочайшей степени накала чувств. Перед нами не про­ сто любящие Джил и Ролф, которых разве­ ла распря отцов. Нет, это Ромео и Джульет­ та XX века. В ответ на мольбу Ролфа не поддаваться озлоблению семейств, «смот­ реть на вещи с более широкой точки зре­ ния», Джил — Л. Одиянкова, страдая и не­ годуя, кричит: «Такой не существует!» Вопль ее подхватывает музыка, багровым пламенем вспыхивает окно. Напрасно умо­ ляюще протягивает руки Ролф — война се­ мейств не пощадила нежного чувства, не­ преодолимой преградой стала на пути. Наибольшую опасность пойти по линии внешних эффектов представлял образ Хлои, традиционный для английской литературы образ «женщины с прошлым». Постановщи­ ку и молодой актрисе В. Василенко удалось раскрыть индивидуальность героини, при­ дать ей неповторимые черты характера. За видимостью надменности, презрительного отношения к окружающим трепетно колоти­ лось робкое сердце доброй любящей женщи­ ны. Смущение, слабая надежда, отчаянный порыв к спасению — все эти краски накла­ дывались на трагический облик жертвы об­ щества, основанного на социальном нера­ венстве. Большой удачей спектакля было создание образа таинственного Доукера (И. Поля­ ков). По должности — это управляющий имением Хилкристов. Его в глаза называют «цепным псом». А он молчит, лишь во взгля­ де прорывается величайшее презрение к ос­ корбителю. Его невозможно унизить, потому что для Доукера .не существует никаких мо­ ральных норм. Он по-деловому клянется на Евангелии, одновременно помахивая только что добытой купчей. Не задумывается Доу- кер отступить от клятвы, когда под угрозой собственное благополучие. С презрением от­ вергает он попытку Хлои подкупить его деньгами. Вовсе не потому, что считает это неморальным, но потому, что сейчас ему выгоднее быть •верным долгу. В финале каждого акта постановщик усаживал Доуке­ ра в качающееся кресло и оставлял на неко­ торое время наедине со зрителем.. Доукер — Поляков просто думал, сопоставлял, очевид­ но, происшедшее со своими мыслями. Как удивительно было вдруг увидеть после тра­ гической сцены кривую усмешку на его губах. Первый же спектакль Кузьмина в «Крас­ ном факеле» был показан ярко, темпера­ ментно, представляя убедительный образец сочетания глубины психологической прора­ ботки образов со смелой театрализацией. Успех режиссерского дебюта не заставил Кузьмина идти по проторенной дорожке. Он все время в поиске. К аждая премьера при всех ее достоинствах и недостатках — произведение самобытное. Характерной чертой сегодняшних уст­ ремлений режиссера стала углубленность философских раздумий о жизни. Если в ран­ ние тюзовские времена В. Кузьмин азартно, с завидной легкостью искал новые черты те­ атральности, легко и безудержно смеялся, создавая калейдоскопы шуток, пародий, за ­ бавных интермедий, то теперь поиски идут, в основном, в части углубления главной мысли спектакля. Милым, лукавым простодушием согрета нехитрая история паренька Теймураза Джа- келия в спектакле «Не беспокойся, мама». Этот грузинский Иван Бровкин в исполне­ нии В. Иванова радует своей чистотой, бе­ зыскусственностью. Наивный и восторжен­ ный выпускник сельской школы после не­ удачной попытки поступить в тбилисский институт оказывается в рядах Советской Армии. Его простодушие и вспыльчивость постоянно приводят к тому, что он попадает в разные нелепые истории. Но из всех перед­ ряг, равно как из подлинных жизненных ис­ пытаний, Теймураз выходит обновленным, возросшим духовно. «Не беспокойся, мама», — эти слова приобрели по ходу пьесы рас­ ширительный смысл, а слово «мама» ассо­ циируется с понятием Родины-матери. Углубляя философский смысл спектакля, В. Кузьмин ввел в его ткань ощущение мно­ говековой истории народа. На протяжении всего спектакля на авансцене присутствует часовщик Гурген, древний старик возле древних часов. Он спокойно и неторопливо появляется перед началом каждого дейст­ вия на своем посту, удобно устраивается и чинит часы, иногда напевает, иногда, при- щурясь, наблюдает за происходящим, изред­ ка вмешивается в действие. Рождению образа вековой мудрости, раз­ меренного бега времени способствует и му­ зыка — часто звучащий наигрыш на старин­ ном духовом инструменте, и постоянная, на весь спектакль, деталь оформления — древний каменный колодец, и свет, одеваю­ щий декорации в красновато-бурый цвет старинных фресок. В итоге смысл нехитрой истории Теймураза расширялся до глубоко­ го понятия —• всегда, во все времена инте­ ресы Родины, дело защиты Отечества пре­ выше всего. Пьеса Б. Васильева «Веселый тракт» да­ вала в руки постановщика сложный матери­ ал. На Дальнем Севере, в одной из придо­ рожных гостиниц, собрались люди трудной судьбы. Здесь и «тунеядка», высланная из столичного города, здесь и бывший заклю­ ченный, и бесчестная буфетчица-шантажи­ стка. Такое скопление «героев с червоточи­ ной», с надломом вызывало законные опасе­ ния — а не воеприметея ли спектакль как чрезмерно мрачная картина нашей действи­ тельности? В. Кузьмин считал, что ставит спектакль о молодежи, о ее воспитании в трудовом коллективе, спектакль об ответ­ ственности каждого за порученное дело. Для