Сибирские огни, 1974, №4

дении отличались духом доброжелательно­ сти. Легко .работалось в ТЮЗе. А дисциплина и порядок — железные. Ни в одном театре в ту пору не было такого жесткого ритма работы. В день параллельно шло по 3—4 репетиции. Выезд в село, в отдаленный клуб, при условии возвращения домой в час, .в два ночи, формально, конеч­ но, давал актеру право не приходить на дневную репетицию. Но тюзяне без вызова, невыспавшиеся, бежали поутру на .репети­ цию. Потому что интересно, потому что жаль пропустить день творчества — поис­ ков, споров, счастливых минут горения. Кузьмин не покидал театр ни днем, ни вечером. Д аж е от совещаний старался отде­ латься. Его постоянная собранность, энер­ гия, готовность в любую минуту вмешаться в жизнь театра в любом месте, где бы его помощь ни потребовалась, цементировала всю деятельность коллектива. Поражало его умение планировать. Приступая к первой репетиции «Пузырьков» А. Хмелика, я знал часы и даты .не только всех последующих репетиций, но и дату сдачи макета, про­ смотра репетиции коллективом. Через два с половиной месяца после определенного для меня срока, минута в минуту, пошел премьерный занавес. Кузьминская железная дисциплина, тре­ бовательность к осветителям, радистам, бу­ тафорам, костюмерам, мебельщикам, рабо­ чим сцены стала известной далеко за пре­ делами театра. Сценического работника с кузьминской школой охотно брали в любой коллектив. Приглашенные на сдачу премьеры ответ­ ственные товарищи, опоздав на 3 минуты, уже не могли пройти в зал. Все двери теат­ ра закрывались. Вначале многие возмуща- лись этой педантичностью, но вскоре при­ выкли и, если опаздывали, знали — придет­ ся смотреть премьеру в другой раз. Вот та­ кими были взаимоотношения внутри коллек­ тива и со зрителями у нашего ТЮЗа. Но вот наступает момент, которого со страхом ждут все детские театры вне зави­ симости от высоты, на которую они подня­ лись: труппа стареет. Основная часть акте­ ров достигает той возрастной грани, когда уже нельзя играть главные роли, потому что главные роли в театре для юных — их сверстники. Это очень обидно для актера ■— накоплено мастерство, сил хоть отбавляй, мечтается о большом искусстве, но никто из зрителей уж е не верит в располневшую «шестиклассницу» и в «подростка» с двой­ ным подбородком. Что остается делать ос­ новной части труппы? Их беззаветной пре­ данностью театру дышал и рос коллектив, только (вчера они властвовали умами и серд­ цами беспокойного тюзовского зрителя — и вот отставка... Переходить во .взрослые театры? Или играть второстепенные для ТЮЗа роли пап и мам? Театр начинает лихорадить. Создается конфликтная ситуация, при которой доста­ точно малейшего повода, чтобы начался раздор, достаточно искры, чтобы вспыхнуло пламя, способное уничтожить все завоеван­ ное. В таких случаях иной режиссер мень­ ше всего способен думать о творчестве, все­ цело занят постановкой «живого спектак­ ля» внутри труппы — с конфликтами, дей­ ствиями и контрдействиями, драматически складывающимися судьбами. Режиссер идет на крайние меры, стучит кулаком о стол, превращается в диктатора, и если погасит пожар на своем театральном корабле, то лишь ценой гибели того, что так бережно выращивал. У В. Кузьмина бывали трудные минуты, бывали тактические просчеты, в отдельные моменты он даж е терял контакт с труппой. Но всегда в его деятельности брали верх чувства партийной принципиальности. При всех осложнениях и неурядицах В. Кузьмин находил в себе силы ответить на них един­ ственно верным образам — новыми творче­ скими замыслами. Так, в период самых сложных «подводных течений» он сумел увлечь весь коллектив своим планом «штур­ ма классики». Началось с «Ромео и Джульетты». Режис­ серский замысел был своеобразен. Мрачное средневековье с раздорами родов, кровной местью, давящей силой церкви. Как молния, пронизывает гнетущую атмосферу мысль и пылкое чувство юноши Ромео, ироническая усмешка и жизнелюбие Меркуцио. Д а и са­ ма церковь на поварИу оказывается не столь уж прочной цитаделью мракобесия — ее изнутри разъедает сомнение, подрывает ее устои философская мысль Лоренцо. Про­ екция в наши дни намечалась у Кузьмина вполне отчетливая — передовая мысль всег­ да во вражде с ограниченностью, касто­ востью, «идеями» национальной исключи­ тельности. Как же реализовал режиссер свой любо­ пытный замысел? Пролог предвещал мно­ гое. На фоне огромного, во всю высоту сце­ ны, черного креста шла процессия монахов в черных рясах и черных клобуках. Шли спокойно, неторопливо, уверенно, и что-то страшное было в этой размеренности их движения. Мерные удары колоколов. Века­ ми устоявшийся обычай. И вдруг — весе­ лый смех и стремительный пробег юношей. Среди них Ромео — В. Гарин. С некраси­ вым, нервным лицом и умными голубыми глазами он то пристально всматривался в лица, словно искал разгадки своих нелегких вопросов, то беззаботно резвился с друзья­ ми. Любовь к Джульетте не составляла все­ го существа Ромео. Доверчивый и неуравно­ вешенный юноша казался одновременно и сыном своего века, и его судьей. Его разду- мия о людях, о жизни порою выглядели провозвестниками гамлетовских дум. Стано­ вилось совершенно ясно, почему мудрец и жизнелюб Меркуцио (А. Мовчан) именно Ромео избрал своим лучшим другом. Так режиссерский замысел начинал во­ площаться в плоть характеров и взаимоот­ ношений. Но только начинал. Далее прои­ зошло непоправимое. Роли кормилицы, Монтекки и Капулеттв старших, естествен­ но, попали в руки тюзовских ветеранов, ко