Сибирские огни, 1974, №4

крещение несешь, а сам лаешься!» А отец на них. Я было отца угова­ ривать,— грех вить,— а потом углядела: поп и диакон с отцом-то — вровень: видать, для сугрева по чарке опрокинули. Этак под ругань до самой купели. А поп, со злости, ли чо ли, в святцы глянул и говорит: «Ныне день святого Кира. Сыну твоему Киром быть!» Стал тебя под молитву в купель курять, а вода в ей холодная. Третий раз не успел курнуть. Отец тебя выхватил и попу кричит:'«Хватит! Боле не дам! Вот тебе трешница на пропой и боле не пой!» С тем и ушли. Метрику-то уж крестные выправляли. Отец до самого дома колыхался: «Я его, да так его!» А потом все про тебя: «Как же мне теперь сына звать. На-ка вот: Кир!!» Попозднее проверил — ан, точно: есть такой святой. Вот и вышел ты — Кир. А в другой раз мать, будто вспоминая давно услышанную сказку, чуток нараспев негромко выговаривала: — Архип к нам-от в Сибирь с родителями из Расеи заявился. С малоземелья. Определили в приписные. Земли-то кругом глазом не охватишь, а они опять без земли. Стали лесом жить. Зимой в подряде на рубке, с весны — плотогонами. А наше-то село в аккурат в устье Чарыма подле Оби. У плотогонов тут и запонь. Перед большой водой плоты гоношить... У запони на берегу и встренулись. Сразу, будто в сплоток гонит, налетел: «Иди за меня! Все одно никому не отдам!» Я, ровно бревно торчком по воде. «Не с той стороны, парень, заходишь». А он все свое. Пойдут плоты на Обь, я-то промеж кустов средь черемухи на берегу жмусь, чтоб не заметил, што провожаю, а он все одно, как видит, кричит. «Жди, Арефа, по осени. Когда боярка поспеет, знак подам!» А знак — песня. Запоет — на двух берегах слушают! Этак цельных три весны и осе­ ни пел... Мать ловко поправляет под головой Кира подушку. Когда, по первому снегу, сразу ударил мороз, из-под дыроватой материной шали выглянула полоска черного платка. Отца убили на фронте. Дядя Леонтий Даже шипучая Спиридониха, когда он проходил мимо, перестава­ ла ругаться и клясть жизнь и вслед ему с заметным уважением — Хоть и одноглазый, а за четырех видит. Прямо-те ведун, а не человек. Тому была причина. Как-то раз, вечером, Спиридониха при бабах, сделав жалостли­ вое лицо, рассчитывая получить побольше, чем три копеики, предложи­ ла дяде Леонтию погадать про его «разнещасную, на чужбине одино­ кую судьбу». Тот спокойно и серьезно ответил. — Свою судьбу, Прасковья Спиридоновна, я сам себе определил и наперед в ней все рассчитал. Давайте-ка лучше я вам погадаю. Гадалка не ждала такого поворота. — И, поди, все наперед прознаешь? А дорого ли, милаи, за га­ данье берешь?