Сибирские огни, 1974, №4

После «Зимних воскресений» К араангов издал книги стихов «Внезапное лето» (1970), «Приближающиеся снега» (1971), а в Софии я получил из его рук сигнал но­ вой книги «Как музыка вечером», книги значительной и важной не только для его творчества... Трудно цитировать отрывки из стихов Караангова — их надо читать полностью, видя во взаимосвязи смысл, му­ зыку, графику. И все-таки хочется проци­ тировать строфу, задавшую тональность всей книге своей искренностью, а может быть, даж е печалью, вскрывающую внут­ реннее отношение Ка.раангова к самой поэ­ зии. По-болгарски строфа звучит -так: «...О, ако бяха думите ми нужни, както е нужна музиката вечер...» Ее можно пере­ вести так: «...о, если бы слова мои были , нужны вам, как нужна музыка вечером...» Я уже говорил, что в болгарской поэзии нет, пожалуй, творцов, не чувствовавших бы себя крестьянами. Это в полной мере можно отнести к Славу Хр. Караславову, одному из самых серьезных и глубоких по­ этов Болгарии наших дней. Это о себе он писал: «Наше детство ушло. Помню торбу и тонкие плечи. После плуга земля бороз­ дами прямыми посечена. Здесь овец мы пас­ ли. Рвались куртки — вот выступят локти... Мы с землею срослись, будто с пальцами ногти». Ж естокая, сильная образность! Она свойственна всем стихам К араславова... Он говорит о своем происхождении открыто и честно, с прямой мужественностью: «Я при­ шел из глуши стародавней, угловатый несу в себе прав. Я не Ботев, не Вазов, не слав­ ный — просто Слав. Тяги к блеску, к сто­ личным забавам вам во мне не найти. Одобрение пахарей бравых мне светило в пути. О Бетховене знал я немного, слушать Баха, Гуно не ходил. Вечерами садились под стогом я и славный волынщик один. В звездных нитях из далей бездонных к нам спускалась луна, как паук, и попахивал дождиком данник, тихой песни пьянил ме­ ня звук. Расстояния юность не спрячут! Стоит бросить мне в прошлое взгляд — и крестьянки поют, будто плачут, и во сне сто волынок гудят...» Д ля поэзии К араславова характерно ак ­ тивное, цепкое отношение к жизни: «Я ни к кому с молитвами не лез, черты мои об­ тесаны сурово: Свою тропу я сквозь жи­ тейский лес сам проложил. Опасным гру­ зом слово дремало, уст моих не шевеля, и бил я им, как камнем бьют — свирепо. Я ве­ рил лишь тому, моя земля, что не оставишь нас без корки хлеба!» Караславов — поэт и человек, живущий землей, понимающий ее значение, знающий ее судьбу. И его сти­ хи о земле, наверное, одни из самых луч­ ших на эту тему. Этой традиционной связью с землей жи­ вет и Евтим Евтимов. Но его творчество не повторяет мотивов К араславова, И звест­ ность Евтимову принесли «Пиринские бал­ лады» (1964), в которых он с большой си­ лой рассказал о борцах, отдавших свою жизнь в борьбе за социалистическую Бол гарию,— о Николае Попове, Иване Козаре- ве, Николае Парапунове, Весе Бараков- ской, Асене Лагадинове... Ощущение исто­ рии в творчестве Евтимова присутствует постоянно. Д аж е рассказы вая о воинах ц а­ ря Симеона, он пишет: «И плачу я. И ж а ­ луется сердце, как будто падал под стре­ лой я сам. И кажется, м е н я копье ро- мейца сейчас ударит с маху по глазам». У Евтимова есть триптих, в котором он очень тонко проводит параллели между детством и зрелостью. Мы все, говорит он, любим превращать жизнь в игру. Но, взрос­ лые, играем уже без иллюзий, без радости самоотдачи. Н ас не радуют невинные побе­ ды, мы стремимся к полному торжеству, з а ­ бывая, что эти же игры приносили нам когда-то начала любви, доверия, дружбы... К аж д ая новая книга Евтимова — «Лю ­ бовь за любовь» (1966), «Книга об одной любви» (1967), «Лирика» (1967), «Поэма о Болгарии» (1967), «Человек» (1969) — от­ крывает все новые грани его творчества. Этот круглолицый веселый человек любит свою страну поистине с паисиевской страстью. Когда я рассказал ему о том, что в Сибири («Сибирские огни», 1971, № 5) уже печатались его вещи, он широко улыб­ нулся: «Я всегда говорил, что у поэзии нет границ, особенно когда стихи пишутся для своей страны!» В Матее Шопкине, секретаре Союза пи­ сателей Болгарии, несмотря на его моло­ дость, есть что-то от самого, так медленно текущего, времени... Его стихи полны ярки­ ми болгарскими мотивами, накладывающи­ ми на них некую странную прозрачную дым­ ку... Но это поэт яркой гражданственности, ясный, знающий, о чем и для чего он дол­ жен петь. В одном из стихотворений — «Предтечи» — он утверждает, что все мы должны чувствовать приход нового челове­ ка, который во многом будет талантливее и честнее нас. Этот человек не будет каким- то мифическим героем, он будет плотью от плоти нашей, но, благодаря ему, мы вдруг увидим, что многие окружающие нас вещи имеют другое содержание, другие высоты. И тогда мы и сами поймем сущность судеб и увидим, что в нашу эпоху, сложную, про­ тиворечивую, каждый мог сделать очень много для того, чтобы любая песня, любое дело звучали как открытие, но не каждый мог это сделать. Но не надо жалеть, з а ­ ключает поэт, что мы не смогли стать таки­ ми, как он, людьми. В конце концов, мы мо­ жем гордиться тем, что были первыми — предтечами гения. Это стихотворение большого гражданско­ го звучания очень характерно для всего творчества Шопкина. Когда ты оказываешься в кругу поэтов, твой мир непрерывно меняется. Он все тот же, но отдельные детали, неуловимо сме­ щаясь, вдруг оказываются неузнаваемыми.