Сибирские огни, 1974, №4

тят, чтобы они были вторым и третьим вариантом их жизни. А дети жи­ вут свою единственную жизнь и не могут быть ничьим вариантом. А не­ которые, чтобы перенестись из этой в другую жизнь, пьют вино и водку. Эти уж совсем дураки. Потому что, гоняясь за призраком, губят свою реальную единственную жизнь. — Я угадала! — крикнула младшая дочь и замолчала, испугавшись, что разбудила своих и сейчас кто-нибудь придет и прервет такой заме­ чательный разговор с Пирожковым. А Пирожков тоже молчал. Он испу­ гался, что младшая дочь на самом деле разгадала его тайну. — Я угадала,— очень тихо сказала младшая дочь,— вы записыва­ ете на листки свои разные жизни... — Ну и что? — растерялся Пирожков.— Ничего в этом особенного, эти жизни совсем не лучше той, которая у меня есть. И потом не я один так делаю. — Но их печатают,— укоризненно сказала младшая дочь. — Пусть печатают,— вконец расстроился Пирожков,— это совсем не значит, что их жизни лучше моих. Просто они, наверно, знают, как надо жить. — Нет, они тоже не знают,— сказала младшая дочь,— наверное, они пишут не для себя. А вы — для себя. Когда человек в одной или в нескольких жизнях интересуется только собой, он научить ничему не может. — А надо учить? — спросил Пирожков. — Надо,— сказала младшая дочь.— про всех не^скажу, а меня надо. У меня впереди такая длинная жизнь, что пока второй не надо. — Ты счастливая,— сказал Пирожков,-—может быть, ты такой и останешься. Будешь жить, многое узнаешь, многому научишься, станешь в чьей-то жизни главной необходимостью. Во всяком случае, я желаю тебе, чтобы твоя единственная жизнь была и твоим единственным рас­ сказом о большой любви, которая большое счастье. — Спасибо,— сказала младшая дочь. — Спокойной ночи, Шура,— сказал Пирожков.