Сибирские огни, 1974, №3

над еет с я — д л я него здесь все переменилось. Хотя он и не ож и д а л ниче­ го другого , все ж е в д а л е ки х т айник ах его подсо знания в спыхи в ало это «а вдруг». У Р а и все решено, и она только не знает , с чего н а ч а т ь ра зговор , может, жд ет , что начнет его Олег, а она з ав ерш и т своим бесповоротным , к а к она, вероятно , ск аж е т , «выс траданным» решением. По к а Р а я в о зил а с ь на кухне, Ло зн евой р а с п а л я л себя этими мыс ­ л ями . Н е уж е л и Вишневский бывае т здесь, в его доме? Ведь до се год ­ няшнего дня дом, семья еще были его. Он пока не уходил отсюда и только сейчас, видимо, придется уйти. Не может быть, чтобы они до этого... Ему ст а ло ж а р к о , точно на него пахнуло из открытой печи. Е л е с д е рж а л себя, чтобы не спросить у девчонок, кто у них бы в а е т дома . Д а ж е п о т я ­ нулся к Н а т аш е , но остановился, почувствовав, к а к вдру г весь вспотел от головы до пят. Т а к уж е было один ра з с ним в тот вечер, ко гда он чи­ т а л ее письмо там , на Севере. Уж е было ему т а к плохо. И он з н а л , что это пройдет, сейчас пройдет, сейчас р а зом кну т ся тиски. Тол ько бы не в ошл а Р а я и ничего не з ам етила , только бы не вошла... А дочери — они еще глупые, они не зам етят . Д л я них пока, к счастью, в аж н е е игрушки, чем родители. Оле г Иванович откинулся на спинку ди в ан а , р а с с л а б и л г ал стук и снова молча у ст а вил ся на дочерей. Они кормили белку . Б р о с а л и сквозь прутья кедровые орехи. Н а т аш к а о т крыл а две рцу , а Верунья бросила туда целую шишку. Под восторженный визг девчонок белка ловко п о д х в а ти л а ее и ме т ­ нула сь в свой домик. Хорошо, что он прихватил с собой эти к едр о вы е шишки и орехи. Д о б р а я душа , Виктор н асып ал ему в чемодан. Они с В асей прив е зли их от Миронова целый мешок. И вот ка к пригодились. Ч ем бы кормили девчонки эту зверушку , если бы не Виктор д а Вася... Ему ст а ло легче, он уж е мог в здохнуть полной грудью , тол ьк о чуть- чуть д р ож а л и руки , будто только что поднял большую т яж е с т ь . Ничего, обойдется, обойдется... Р а я вошла р а с к р а с н е вш а я с я и от этого еще более к р а с и в а я . Р аины г л а з а с з а т а енными в глубине огоньками всегда р а з о р у ж а л и Ло зн ево го . Он не хотел, чтобы это было и сейчас, и отвел от нее в з гл яд . — Д евочки , н а к ры в а т ь на стол! — по з ва л а она детей. П о к а з а столом сидели дети, разговор шел ней тральный . Р а я р а с ­ с к а зы в а л а о новостях в институте, Ло зн евой — о своем г а зопро в од е , а к а к только девочки ушли в детскую, Р а я н асторож енно з а ти х л а . — К а к быть с реб я т ами ? Ты им еще не говорила? — А что р еб я та ? Ты вон н авез игрушек, а у Н а т аш к и нет зимнего пальто. Отец?! К а к жили без тебя, т а к и будут... И говорить им нечего, сами поймут... Он зн а л свою жену . Сейчас она ст ане т говорить, к а к о й он плохой отец. Он уж е это слыш а л не раз, д а и сам знает. Конечно, плохой , ра з т а к все вышло. И все ж е обидно слуша ть ее. Н е уж е л и он а с а м а верит в то, что говорит? По ее, выходит, что он никогда ничего не с д е л а л д о б ­ рого д л я семьи. Л а д н о , если ей т а к хочется, чтобы во всем был винов ат он один, бог с ней, пусть будет так . Пусть он плохой отец, плохой м уж и семьянин , пусть, но ведь есть еще и другое в их жизни. — Л а д н о , обо мне ты с к а з а л а , я такой — кругом со зн а к ом минус. Я все гда был таким ... — Нет, ты т аким стал! — Л ад н о , стал. Если т ак тебе удобнее. Но отчего ж е ты не гово ­ ришь о себе? Р а я вспыхнула , р а з д р аж е н н о ответила: